Текущая действительность, непосредственная, нагая, стала главным предметом изображения и в романах Д.Н. Мамина-Сибиряка. Социально-бытовые формы этой действительности у него те же, что и у многих современных ему писателей. В большинстве его романов предстает «эпоха шествия капитала, хищного, алчного, не знавшего удержу ни в чем», предстает жизнь эксплуатируемых масс, крупной буржуазии, разночинной интеллигенции.

Галерея монстров-управителей в произведении начинается образом Органчика — Дементия Варламовича Брудастого, хотя в описи он значится восьмым. Прозрачный намек — он появился в Глупове в 1762 году. Ясно, что нетерпеливое ожидание этого деятеля жителями города было связано с переменами — крестьянской реформой, провозглашенной, как вы помните, в феврале 1861 года. Тем разительней контраст ожидаемого и происшедшего в реальности.

Салтыков-Щедрин — писатель страстный, заражающий нас силой своего гнева. И несомненно, от комедийного, игрового, фольклорно-просторечного начала романа к его концу меняется эмоциональное звучание целого. От шутки и насмешки — к издевке над тупой рьяностью верхов и к все большему сочувствию низам. Исключительно удалась в этом отношении последняя часть — глава об Угрюм-Бурчееве.

Очень разные люди – наивно-бескорыстные и прижимистые, мужественные и растерянные из-за стремительных перемен, ищущие опоры в молебнах и читающие странные, нелепые псевдонародные афишки московского генерал-губернатора – вступают в ополчение и отдают армии все, что могут. И все они, за исключением тех, кто подобно Элен Безуховой и ее салону отстранены от общей беды своим эгоизмом, не играют.

Снова, как в описании Бородинского сражения, особую роль в передаче того, какой была Москва в первые дни вступления в город наполеоновских войск, Толстой отводит Пьеру Безухову.

Рассмотрим не очень часто вспоминаемый, но, думается, истинно замечательный по глубине и художественной раскованности рассказ со скромным, сугубо «частным» названием «Льгов»...

Читая и осмысливая отдельные рассказы, необходимо помнить о замысле и характере целого. Каждый прочитанный рассказ ценен и сам по себе, и как ключ к другому, к другим. Сам писатель, как мы увидим, всегда помнил об этом. И ни разу не повторил «схему» повествования, все время варьировал и обновлял наиболее устойчивые ее элементы.

А.П. Чехов вошел в литературу, прежде всего, как мастер короткого рассказа. Знаменательно, что в числе самых первых известных нам чеховских произведений были пародии. В одной из них — «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.?» — молодой писатель защищал «большую прозу» от поставщиков низкопробной беллетристики.

Александр Эртель, прежде чем стал писателем, прошел суровую школу жизни. Внук немецкого солдата, появившегося в России с армией Наполеона и осевшего на чужбине, сын выбившегося из низов управляющего имением и незаконнорожденной дочери помещика, он не смог получить хоть какого-нибудь систематического образования.

Николай Георгиевич Гарин-Михайловский был человеком необычайно широких, разносторонних интересов. Известный в России инженер-изыскатель, смелый экспериментатор в сельском хозяйстве, отважный путешественник, Гарин-Михайловский стал писателем довольно поздно: первое произведение появилось в печати, когда его автору исполнилось сорок лет.