"Доктор Живаго": анализ романа Пастернака

Всю свою творческую жизнь Пастернак отдавал предпочтение прозе перед поэзией. К середине 40-х годов он был не только одним из самых признанных в стране поэтов, но и автором значительнейших прозаических текстов, таких как «Апеллесова черта», «Детство Люверс», «Охранная грамота» и других. Однако желание «сказать правду» о веке и поколении, которое, с его точки зрения, не могло в достаточной степени реализоваться в стихах, приводит зимой 1945—1946 к началу работы над новой книгой. У нее было много первоначальных названий — «Свеча горела», «Мальчики и девочки», «Нормы нового благородства», «Записки Живульта» и даже «История духа живаго» («живаго» — «живого» по-церковнославянски). Пастернак оставляет «живаго», делая его из определения фамилией и уточняет — «доктор». Доктор — профессия нейтральная и милосердная, она важна в идейном содержании, где речь идет о невозможности нейтралитета и свободы для вечно живого и мятущегося человеческого духа в условиях взвихренного общества.

Хронологически сюжет охватывает первые пятьдесят лет нашего столетия: в начале романа, когда хоронят мать Юрия Живаго, а это 1902 год, ему 10 лет, и это означает, что он почти ровесник самого Пастернака. Живаго погибает от разрыва сердца в центре Москвы в 1929 году, а действие длится и охватывает войну и послевоенное время, когда друзья Юрия, читающие его стихи, надеются на либерализацию и «победу разнообразия» в общественной жизни. Фактически роман посвящен истории России в XX веке, потому что конец столетия, по мысли автора, определен произошедшим в начале и середине века, а значит, произведение может быть интерпретировано как историческое. Однако его нельзя назвать документальным: в центре внимания не последовательность событий, а отдельные, хотя и наиболее важные «узлы»: 1905 год, мировая война, октябрь 1917 года, Гражданская война, коллективизация, «год великого перелома» — 1929, война с Гитлером, послевоенная действительность. В соответствии с традицией русской классики они даются через восприятие главного героя, а также некоторых близких ему персонажей.

В числе важнейших — интерпретация «Доктора Живаго» и подход к нему как философскому роману, касающемуся наиболее глубинных вопросов человеческого существования и бытия в целом.

Пастернак, имевший в юности богатый опыт занятий философией, даже обучавшийся ей в Европе на кафедре Марбургского университета у одного из значительных философов начала века Германа Когена, все-таки предпочел философии искусство. Так и в тексте романа философская проблематика растворена в описаниях жизни и биографиях действующих лиц. Одной из важнейших идей, исповедовавшихся им на протяжении всего пути, была идея приоритета жизни перед волей и действиями отдельных: индивидуумов. Жизнь как река, которая сама несет человеческие судьбы, а дорога человека — там, где она совпадает с общим направлением потока.

И природа, жизнь которой «нельзя подсмотреть», и творчество, осуществляющееся по воле «чего-то свыше», и история, движению которой лишь подчиняются люди, — все это единое для Пастернака мироздание, для описания которого более всего подходит поэт, пришедший в этот мир как резонатор, передатчик мельчайших колебаний бытия. Упреки в адрес автора, что в романе отсутствуют четкие политические оценки (революции, войн и т.п.) вступали в непримиримое противоречие с самой природой художественного творчества, наиболее совершенным воплощением которой был Пастернак.

Главные персонажи — антагонисты — Юрий Живаго и Павел Антипов (Стрельников) как раз и служат подтверждением главной для романа мысли: о восприятии жизни как противоборства действенного (Стрельников) и созерцательного отношения к ней. Приоритета нет ни у одного из них — оба погибают, один кончает жизнь самоубийством, другой — от удушья в прямом и переносном смысле, но жизнь Живаго более плодотворна, от него остаются стихи, остается дочь, их общее с Ларой дитя, хотя судьбы всех одинаково трагичны.

Кроме Живаго и Стрельникова особую роль среди персонажей романа играют женщины: жена Живаго Тоня, ее мать Анна Ивановна, Марина, рядом с которой проходят его последние дни, и в первую очередь главная любовь его жизни Лара Гишар — Антипова. И Тоня, и Марина олицетворяют необходимое и даже спасительное для Юрия в определенные моменты жизни действенное начало, но по-настоящему любит он только способную, как и он, к абсолютному растворению в бытии и отдельном человеке Лару Гишар (имя ее символично: Лариса — «чайка», «Гишар» — решетка, тюремное окошко). Судьба живой души — птицы всегда одна: стремиться на свободу из клетки и вновь и вновь томиться за решеткой, что в конечном счете и происходит с обоими, оба погибают на рубеже 20—30-х годов, когда Россия превращается в одну большую «клетку».

Лара олицетворяет в романе Россию и революцию одновременно: революция мыслится как «великолепная хирургия», одним махом освобождающая и страну, и женщину от унизительной зависимости. Однако в дальнейшем вместо расширения достигнутых пределов свободы в дело вступают «гении самоограничения», и освобождающая хирургия превращается в хирургию извращающую, от чего страдают снова в первую очередь женщины: судьбы и Лары, и ее с Живаго дочери, и Марины, и Тони, и даже второстепенных женских персонажей в равной степени катастрофичны.

Идейное содержание, которое рассмотрено выше, в тексте романа представляет собой описание судеб героев, которые периодически и вполне неожиданно пересекаются. Детство Юрия сменяется описанием детства Лары, «девочки из другого круга», которые даны на фоне событий 1905 года, затем речь идет об их юности, о женитьбе Юрия на Тоне Громеко, о связи юной Лары с богатым адвокатом Комаровским и о попытке покушения на него с ее стороны. Именно в этот момент Юрий видит Лару и навеки оказывается в ее власти. После покушения Лара выходит замуж за юного студента, романтика Пашу Антипова, и уезжает с ним из Москвы. В следующий раз их пути с Юрием Живаго пересекаются в госпитале в годы Первой мировой войны, откуда они расходятся навстречу новым ударам — уже революционным. После катастрофы революции, для семьи Живаго и Тони связанной с голодом, болезнью и политическими преследованиями, они уезжают в провинцию, на Урал, стремясь убежать от накатывающей политической волны. Вторая часть романа посвящена описанию произошедшего с ними на Урале. Живаго вновь встречает Лару, становится ее возлюбленным, но пропадает в хаосе Гражданской войны, когда его захватывают в плен партизаны. Он участвует в военных действиях, которые они ведут, и к собственному ужасу оказывается способным на убийство. Он бежит от партизан, возвращается к Ларе и проводит с ней самые счастливые в жизни дни, полные любви и поэзии. Тем временем семья его, давно уехавшая в Москву, навсегда покидает Россию, перебираясь в Европу. Оставаться вместе небезопасно, и Юрий с Ларой решают расстаться ненадолго, она уезжает, доверившись вновь объявившемуся и взявшему над ней моральное покровительство Комаровскому, он остается короткое время на Урале, а затем, попрощавшись со своей любовью навеки, пешком через всю Россию возвращается в Москву, где живет в семье бывшего дворника с дворницкой дочерью Мариной, вызывая всеобщие насмешки своей полной дезориентацией в наступившей жизни, и наконец умирает от разрыва сердца на улице Москвы в конце августа 1929 года. Лара возвращается в Москву в эти самые дни и успевает проститься с возлюбленным на смертном одре. Затем она сама растворяется в бескрайних российских просторах, скорее всего погибая «в одном из многочисленных лагерей».

В финале друзья Юрия размышляют о смысле произошедшего с Россией и узнают от дочери Лары и Живаго, что произошло с ней, и эти две истории, накладываясь друг на друга, воплощают потрясающую картину «огрубевшей, овеществившейся» реальности.

Принцип наложения, совпадения, пересечения, скрещения, лежащий в основе поэтики романа, дал исследователям повод говорить о его музыкальной структуре, когда общее звучание складывается из множества мотивов, мелодических линий, сходящихся и расходящихся, а вместе создающих неповторимый и все время изменяющийся симфонический рисунок. В этом смысле «Доктор Живаго» — произведение глубоко новаторское, роль которого со временем будет только возрастать.

С другой стороны, анализируя поэтику, Д.С. Лихачев сравнил ее с поэтикой лирического стихотворения. Роль сюжета в нем понижена, на первый план выходит чувство — автора, его героев, толпы вокруг них. Недаром так нестандартно для литературы советского периода выглядят массовые сцены: на фронте, в партизанском отряде, на московских улицах. Проза Пастернака всегда остается прозой поэта...

Среди главных, смыслообразующих метафор романа — прежде всего метафора пути. Произведение начинается со слов «шли и шли» и заканчивается строчкой из «Гефсиманского сада»: «Столетья поплывут из темноты». Путь для Пастернака — это и история, и искусство, и христианство, и любовь, и жизнь, и судьба. В тексте идея пути реализуется и в форме московских переулков, и в железной дороге, и в лесных тропинках, и в том тракте, которым Живаго возвращается в Москву. В пути происходит все неожиданное, но оказывающееся наиболее важным: из экипажа Юрий видит свет свечи в окне на Камергерском, из вагона наблюдает «России неповторимые черты». Движение жизни непрекратимо — в этом, возможно, смысл столь значимого символа.

Другие метафоры (свеча, река, метель), играя огромную роль в образной структуре романа, связывают его текст с многочисленными стихами, выстраивая тем самым «священную громаду» художественного мира Пастернака.

На одном из черновиков «Доктора Живаго» автор размашисто вывел новое предполагаемое название «Смерти не будет». Эта мысль, исчезнув с титульного листа, растворилась в тексте, в образах героев, в природных картинах, в упоминаниях об искусстве. В конечном счете Пастернак — это напоминание, что «смерть можно будет побороть усильем Воскресенья».

Источник: Русская литература XX века: Пособие для старшеклассников, абитуриентов и студентов / Под ред. Т.Н. Нагайцевой. - СПб.: "Нева", 1998