Произведение "Светлана" (1812) представляет собой обращение к уже известной читателю по балладе "Людмила" балладе Г.-А. Бюргера "Леонора", только здесь автор еще более обширно использует русский фольклор и изменяет финал, делая его счастливым для героини. Такая переработка сюжета баллады, изменение её поэтики могут рассматриваться как определённый шаг вперед в сторону оригинального творчества, как сознательный отход от заграничного источника с целью "приближения" русского романтизма к отечественному читателю.

Личность и творчество Василия Андреевича Жуковского (1783-1852) оказали огромное влияние на современную ему русскую литературу, он был основоположником новой русской лирики (элегия "Сельское кладбище", опубликованная в 1802-м году), первым русским поэтом-романтиком, его знаменитые переводы ознаменовали собой новые этапы развития творчества таких великих русских поэтов, как Пушкин и Лермонтов, а сделанный им перевод "Одиссеи" Гомера, над которым он трудился с 1842-го по 1849-й годы, стал не только вершинным достижением его блистательной переводческой карьеры

Первое, что бросается в глаза при чтении «Певца», – особый эмоциональный строй произведения. Выбрав форму поэтической кантаты (певец и хор), Жуковский как бы материализовал единство певца и воинов, создав песню, звучащую в унисон мыслям и настроениям слушателей. Членение монолога певца на тосты, смена настроений, тем, ритмически разнообразный стих создают атмосферу живого и непосредственного действия. Создается ощущение рождения образа на глазах.

Жуковский Василий Андреевич (1783—1852) — поэт, переводчик, литературный критик, основоположник и один из ведущих русских романтиков. В.Г. Белинский назвал его «Колумбом романтизма». Жуковский развил многие жанры романтической поэзии (баллады, элегии, песни и др.).

Пейзаж («лазурное море»), как и в элегии «Вечер», является основой содержательного уровня стихотворения Жуковского «Море», анализ которого нас интересует. Лирический герой «очарован» движением волн, похожим на дыхание («Чем дышит твоя напряженная грудь?»), отражением «светозарной лазури» в зеркале воды, где видны восходы, закаты, золотые на заре облака, звезды, тучи. Море — «бездна», но не страшная, а «покойная», неподвижная. 

Стихотворение «Вечер» (Жуковский), анализ которого мы проведем, — первая в русской литературе оригинальная романтическая элегия. Жуковский стал известен как переводчик произведений европейских поэтов: в начале 1800-х годов он пробовал себя в разных лирических жанрах (ода, гимн, басня, элегия), но толчком к пробуждению его вдохновения становилось творчество других авторов.

К сочинению сказок и вообще творчеству для детей В.А. Жуковский вновь обратился в 40-е годы, когда стали подрастать его собственные дети, Александра и Павел. Поэт составляет для них русскую азбуку, некоторые другие учебные пособия, пишет детские стихи, маленькую стихотворную сказку «Мальчик-с-пальчик», а в 1845 г. — три сказки «Сказку о Иване-царевиче и Сером Волке», «Тюльпанное дерево», и «Кота в сапогах».

«Спящая царевна» (Жуковский) написана в 1831 году по мотивам сказки братьев Гримм «Царевна-шиповник», незадолго перед этим переведенной на русский язык Жуковским (подобный сюжет есть и у Ш. Перро). Вместо гекзаметра поэт использует четырехстопный хорей, в этом сказывается влияние А.С. Пушкина. Василий Андреевич стремится придать своему созданию русский колорит. Герои «Спящей царевны» Жуковского — «добрый царь Матвей», его жена, двор, прекрасная царевна, царский сын.

Летом 1831 г. В.А. Жуковский вместе со своим воспитанником жил в Царском Селе, там же в это время был А.С. Пушкин с молодой женой. Между поэтами возникает своеобразное творческое состязание — оба пишут сказки. Результат — «Сказка о царе Салтане» Пушкина и три Жуковского — «Сказка о царе Берендее», «Спящая царевна» и незаконченная «Война мышей и лягушек». Первая из них называется пышно, в традициях литературы XVIII в.

Пережив трагедию любви к Маше Протасовой, смерть ее, Андрея Тургенева, родной матери и Марии Григорьевны Буниной, Жуковский становится как бы обитателем двух миров, где стираются грани между жизнью и смертью, реальным и ирреальным. Но человеческое, живое побеждает в нем: «При мысли великой, что я человек, / / Всегда возвышаюсь душою» («Теон и Эсхин»).