"Южные поэмы" Пушкина: особенности произведений

Для следующего после создания «Руслана и Людмилы» периода в формировании Пушкина важнейшее значение имеют его южные поэмы. Уже в первой из них, обращаясь к традиционной для романтической поэмы 1810-1820-х годов теме контрастного поэтического изображения двух разных культурно-исторических стихий — "Востока" и «Запада», Пушкин глубоко новаторски подходит к ее освещению. Байрон в своих восточных поэмах стремился создать устойчивый, условно-поэтический образ мусульманского Востока. Пушкин же в «Кавказском пленнике» с предельной смелостью и оригинальностью отходит от условного романтического канона в изображении "чужой", неевропейской национальной стихии. Вместо обобщенного красочного условно-поэтического мира гаремов и минаретов он рисует неповторимые, точные картины природы реального Кавказа, эпизоды повседневной — мирной и боевой — жизни черкесского селения.

Сложные взаимоотношения тогдашней России и горцев приобретают в изображении Пушкина свою подлинную историческую многозначность. С нарисованными в эпилоге образами прославленных русских военачальников — от Цицианова и Котляревского до Ермолова (каждый из которых сохраняет в поэме свое особое лицо и которые по-разному оцениваются поэтом) в "Кавказском пленнике" соседствует образ сына "вольных станиц" — донского казака, а в ее герое поэтом впервые намечены черты сложного, раздвоенного и охлажденного "отступника света" (а вместе с тем и жертвы его "неприязни двуязычной"), для которого участие в войне с горцами, плен и освобождение из плена становятся этапами обретения внутренней, духовной свободы. Столь же дифференцированно обрисованы будни и праздники населения Кавказа — «племен, возросших на войне», их домашняя и боевая жизнь, их нравы, занятия и праздники. Отвечающим ударом кинжала на посягательство чужеземцев "мстительным грузинам" противопоставлена облагороженная поэтом в ее целомудренной и скромной любви, жертвующая своей жизнью ради счастья пленника героиня-черкешенка.

По пути, на который он встал в «Кавказском пленнике», Пушкин дальше пошел в других южных поэмах. Мир крымской истории, преданий и легенд, как он представлен в «Бахчисарайском фонтане»,— мир, где на фоне изображенной в ее особой, неповторимой красоте природы Крыма сталкиваются три разные культурно-исторические стихии, воплощенные в татарском хане, грузинке Зареме и дочери другой цивилизации христианке-пленнице Марии. Позднее в поэме «Цыганы» в образах и речах Земфиры и Старого цыгана Пушкин сумел исторически конкретно и этнографически точно запечатлеть уклад жизни, комплекс бытовых и нравственно-этических представлений вольного цыганского племени. Характерное для всей эпохи романтизма в Западной Европе и России внимание к «местным краскам» и "национальному колориту" углубляется у Пушкина до стремления понять каждую национальную культуру, уклад жизни, весь строй представлений, свойственных каждому народу, в присущих им историческом своеобразии, неповторимости, уникальности — и в то же время чутко оценить и художественно раскрыть меру их общечеловечности, свойственный им уровень развития идеала гуманности.

Результаты своих длительных размышлений первой половины 20-х годов о народности в литературе Пушкин изложил в специальных заметках на эту тему, относящихся к 1825 — 1826 годам.

Споря с теми, кто сводил народность в первую очередь к «выбору предметов из отечественной истории», Пушкин вряд ли полемизировал в 1825— 1826 годах лишь с эпопеей эпохи классицизма и русской трагедией XVIII — начала XIX века от Сумарокова до Озерова. Скорее можно предположить, что он критически отозвался в своих рассуждениях также на программную установку рылеевских «Дум» (которые он несколько раньше подверг придирчивому разбору в письмах), равно как и на ряд положений трактата «О романтической поэзии» О. М. Сомова (1823) и статей критиков-декабристов (в том числе А. А. Бестужева и В. К. Кюхельбекера). Утверждая вместе с критиками-декабристами принципы национальной самобытности и народности в литературе, Пушкин понимал их более широко, чем писатели и критики декабристской ориентации. Не отрицая значения для формирования новой русской литературы национально-исторических тем, Пушкин ориентировал ее на изображение не только национального прошлого, но и живой современности. Требование же народности языка и стиля он, углубляя его, связывал с отражением в литературе «особой физиономии народа», присущего ему «образа мыслей и чувствований» (так же как его «обычаев, поверий и привычек»).

Поэма «Братья разбойники» должна была первоначально включать в себя, как свидетельствуют ее предварительные планы, близкую к разинской теме историю о нападении «молодцев»-разбойников и их атамана на Волге, под Астраханью на купеческий корабль. Причем для направления исканий Пушкина характерно, что, в отличие от первых планов поэмы, где в центре фабулы находилась драма ревности и страсти — судьба разбойничьего атамана и его возлюбленной, в окончательном тексте поэмы он строит ее в форме рассказа об испытаниях рядового члена шайки, которого привели в нее нужда и сиротство, «горе» и «заботы», выпадающие в самодержавно-крепостной России на долю рядового, простого человека. Примечательно и то, что уже в первых строках опубликованного в «Полярной звезде» (1824) отрывка Пушкин подчеркивал разноплеменность изображаемого им разбойничьего семейства. Общая нужда и бесправие свели здесь вместе сынов разных угнетенных народов самодержавной России, объединив и спаяв их в борьбе с официальными законом и властью.

Источник: Источник: Пушкин. Достоевский. Серебряный век. / Фридлендер Г.М. СПб: "Наука", 1995