Образ Веры в романе "Обрыв" Гончарова

Вера — главная героиня, кузина Райского, внучка Татьяны Марковны Бережковой. Прототип — Е. П. Майкова. В окончательном оформлении замысла сыграла особую роль драма, произошедшая в семье Майковых, близких друзей писателя с первых его петербургских лет. Е. П. Майкова, шестидесятница по убеждениям, пережила горячее увлечение романом Н. Г. Чернышевского «Что делать?» и личностью его автора. Возвращаясь по Волге с кумысного лечения, она познакомилась с недоучившимся студентом Федором Любимовым, ввела его в дом на правах домашнего учителя, а вскоре навсегда покинула вместе с ним семью, оставив мужу троих детей. Долгая и мучительная переписка Гончарова с Майковой запечатлела и работу писателя над уточнением первоначального замысла «Обрыва», и одновременно его надежды на то, что Екатерина Павловна может одуматься и возвратиться в лоно любящей и простившей ее семьи.

Вера в романе «Обрыв» готова к восприятию всего нового — не только ее избранник Марк Волохов, но и она сама становятся разрушителями традиционных устоев жизни; но Вера поддерживает этот процесс только до определенной степени. Революционно-демократическая критика поторопилась объявить Веру из «Обрыва» «кисейной барышней», «вербным херувимом», не разглядев в героине не только реальной драмы многих реальных женщин, живших рядом, но и литературной, художественной пленительности и свежести образа (ср. с Татьяной Лариной, литературной предшественницей Веры). В статье «Лучше поздно, чем никогда», выведя родословную почти всех литературных героинь — от пушкинских Татьяны и Ольги Лариных, Гончаров выделяет в них то «устоявшееся», «наслоившееся», что было для него особенно важно в процессе работы над образами Веры и ее младшей сестры Марфеньки. Нового открытия женского характера у автора не происходит — писателю значительно важнее запечатлеть устоявшееся, утвердившееся. Писатель стремился воплотить в героине идеальный характер, что оказалось задачей непосильной.

В разговоре с Райским Марфенька точно характеризует сестру: «...той все скучно, она часто грустит, сидит, как каменная, все ей будто чужое здесь... Ей бы надо куда-нибудь уехать, она не здешняя». Так же была «дика, печальна, молчалива» Татьяна Ларина, лермонтовские Вера и княжна Мери, окутанные таинственным, нездешним флером. Такими были и тургеневские девушки, в которых «дух сомнения» пересиливал традиционность понятий, увлекая в неведомую жизнь. Сформировавшись в таких же условиях, как Марфенька, Вера выросла совершенно иной — более всего занимают эту героиню размышления о полезности существования, той особой полезности, что не связана ни с хозяйственными заботами, ни с чтением книг или домашними заботами. Ее влечет идея перевоспитания своего избранника — не до конца осознанная, но твердая и ясная. Над своим незадачливым учителем жизни Райским Вера из романа «Обрыв» откровенно насмехается — книжной или заемной мудрости она предпочитает собственный, пусть и небогатый, опыт. Знание жизни, по ее мысли, может принести только то, что через нее пропущено, пусть и с драматическими последствиями. Сама о том не ведая, Вера повторяет путь своей бабушки — просто иное время (сорок лет спустя) вносит в него коррективы.

Суть бесконечных споров Веры с Марком Волоховым сводится именно к двум жизненным позициям, примирить которые сложно. Марк выдвигает свою теорию жизни «птичьей», когда совсем не обязательно связывать себя с другим человеком на многие десятилетия; Вера находит в той же жизни птиц иную аналогию: они вьют гнезда, выращивают птенцов. История этой героини в романе «Обрыв» Гончарова сведена лишь к истории любви, искать в ней идеологическое наполнение — бессмысленно, идеологические разногласия слегка приправляют любовную драму, переживаемую героиней.

Вера изнутри изменяет сонное, покойное бытие «дворянских гнезд», придав иные черты понятиям морали, любви, твердости духа. Она показывает, насколько призрачны традиционные устои, лишь коснись их живое чувство, живое слово. В каком-то смысле поведение этой героини — компромисс. В отличие от Майковой она возвращается в лоно «дворянского гнезда», внешне полностью примиренная с той правдой, от которой так рвалась в другую реальность, но внутренне немного ее изменив.

Главное, что Вера доказала: пришло в жизнь поколение, которое не может удовлетвориться заемным опытом, которое не может воспринимать по наследству традиции, как не может следовать новым понятиям, не пытаясь их осознать. В отношениях Веры с Марком Волоховым более прочего увлекает ее не то, что избранник — изгой, отвергаемый обществом за несовместимую с государственными условиями жизни пропаганду (по сути, ничем, кроме распространения запрещенных книг, Марк в волжском городке и не занимается). Героиню влечет к нему мечта о перевоспитании, перевоссоздании своего избранника по знакомому образу и подобию. И в этом героиня романа тоже достаточно традиционна.

Тема «падения» в предшествующей Гончарову литературе трактовалась совсем по-иному. Например, в «Бедной Лизе» Н. Карамзина осуждался коварный соблазнитель, а жертва, способная любить, вызывала щемящую жалость, несмотря на свое низкое происхождение. Затем романтическое бушевание страстей на время как-то затенило вопрос «падения». Соблазнители нередко вели своих низкорожденных жертв к алтарю, а 30-е гг. XIX в. открыли для широкого обсуждения так называемый женский вопрос, который ставит и автор «Обрыва».

В чеховских Ирине Прозоровой («Три сестры»), Елене Андреевне («Дядя Ваня») заметны многие черты Веры, хотя это уже героини другого времени, с другими идеалами и устремлениями, но и у них присутствует жажда подлинной жизни, в которой необходимо насладиться красотой, счастьем, пониманием, разделенностью мыслей и чувств. Отношение критиков и читателей к Вере на протяжении более чем столетней истории романа было почти полярно противоположным: в то время как читатели воспринимали эту героиню восторженно и влюбленно, критики с редким упорством отказывали Вере в самобытности натуры, упрекая в том, что личный опыт не подвиг ее вперед, а отбросил назад, к «старой правде» бабушки Татьяны Марковны Бережковой.

Источник: Энциклопедия литературных героев: Русская литература 2-й половины XIX в. - М.: Олимп; ООО "Издательство АСТ", 1997