Зощенко М.М. в искусстве

Еще в 1920-е годы Зощенко заслужил по праву высокое имя народного писателя. Герои, созданные им, были в своих поступках и поведении, мягко говоря, малопривлекательны. Эстетическое чувство читателей "Аристократки" и других его миниатюр, которые составили вместе энциклопедию советской жизни, естественным образом не оказалось оскорбленным. Чтение этого автора - один из наиболее эффективных случаев лечения смехом.

Поэтому не удивительно, что многих мастеров искусств привлекало его творчество. Особой темой является "Зощенко-драматург", постановки пьес Михаила Михайловича и инсценировки различных его произведений, хотя надо признать справедливости ради: до сих пор творения этого корифея русского сказа не получили конгениального воплощения при свете рампы.

Много читали произведения Михаила Михайловича также с эстрады, они вошли прочно в репертуар различных артистов: конферансье, миниатюристов, чтецов, но работы Сергея Юрского остаются непревзойденными. Он не только включал этого автора в свои концертные литературно-драматические композиции, но также и записал на радио, в частности "Страдания молодого Вертера" и "Слабую тару", выпустил пластинку по "Голубой книге" под названием "Михаил Зощенко. Любовь и коварство" (композиция М. Тулина и С. Юрского).

И в кино ставили Зощенко. Назовем из заметных кинолент комедию по пьесам и рассказам этого автора "Не может быть!", которая была поставлена в 1975 году Леонидом Гайдаем, а также фильм 1976 года "На ясный огонь" по повести "Возмездие" Зощенко, главную роль в котором исполнила Татьяна Доронина.

Конечно, изобразительная зощенковиана обширна. Литературная слава всегда в притяжении к себе, в окружение. Те, кто попал в ее притягательную орбиту, осознают, что за славой необходимо ухаживать. Это нужно делать не для того, чтобы погреться в лучах ее, а чтобы она не утратила цены, не погасла и не померкла раньше, чем предназначено судьбой.

Художники-современники думали о Зощенко так или не так, о необходимости "подпитать", поддержать его славу. Но фактом является то, что самые выдающиеся из них рвались наперебой внести вклад в ее долгожительство. При этом не только лишь художники-карикатуристы К. Ротов и Н. Радлов, Б. Ефимов и Кукрыниксы, Б. Малаховский и Б. Антоновский, Л. Сойфертис и К. Елисеев, Ю. Ганф и Л. Бродаты, И. Семенов и В. Козлинский; не считали зазорным для себя иллюстрировать написанное Михаилом Михайловичем также мастера так называемых "строгих" жанров, которые представляли различные направления и школы: Е. Кибрик, Н. Альтман, Л. Пахомов, В. Конашевич, Н. Тырса, - перечень этих имен говорит уже о том, насколько серьезно воспринимал присутствие в культуре Зощенко мир изобразительного искусства, как высоко оценивал его нужность людям, а также времени, в котором они оказались.

Свой язык существует у всякого времени. Это язык улицы, литературы, "мастеров кисти и резца", как любил говорить Зощенко. Иллюстрации к книгам и журнальные рисунки, сделанные современниками Зощенко, сопровождают написанное им, помогая ярче и точнее передать характер, дух и приметы времени, в котором всем им - писателю и его персонажам, художникам - довелось жить.

У любого времени имеется язык, отличный от прочих времен. Кроме того, существует язык, на котором власть разговаривает с искусством и литературой. О том, как она "говорила" с Зощенко, известно сегодня всем. Образ врага лепился на этого писателя терпеливо и последовательно. В копилку его "злодеяний" попадала любая мелочь. Нашим глазам уже открыто многое из этой копилки.

В Ленинградском отделении Детгиза в 1939 году должна была выйти книга "Рассказы о Ленине" М. Зощенко. Когда были сброшюрованы первые ее экземпляры, цензура вдруг увидела в двух литографиях из тридцати шести, выполненных Н. Тырсой для этого издания, ужасную крамолу. На одной из них Ленин падал от пули Каплан, на другой - вождя брил парикмахер. Под нож был пущен практически весь тираж. Лишь несколько экземпляров уцелело. Их спасли работники типографии.

Однажды Михаил Михайлович Зощенко написал, что любое художественное творчество, в частности, литература - это "производство опасное, равное по вредности лишь изготовлению свинцовых белил". Художники, окружающие писателя, знали о том, что у них вредная профессия. Но они, как и он, продолжали свою работу. Михаил Михайлович написал об этом: "И в этом было мужество, воля и долг. Тот долг, который выше личных чувств и страха...".