"Дети Арбата" Рыбакова: анализ романа

Вслед за «Белыми одеждами» В.Дудинцева в печати появился роман Анатолия Наумовича Рыбакова (1911 —1998), «Дети Арбата» (1987), составляющий часть трилогии: «Тридцать пятый и другие годы. Книга первая» (1989), «Страх. Книга вторая» (1990) и «Прах и пепел» (1994).

Лучшая в трилогии — первая книга «Дети Арбата», в которой действие развивается с осени (август-сентябрь) 1933 года до декабря 1934 г., времени убийства Кирова, то есть чуть больше года. Хотя короткое, на четыре страницы послесловие на миг расширяет временные рамки и переносит двух героев Сашу Панкратова и Максима Костина в военные годы. Здесь описана встреча, состоявшаяся 20 июня 1944 г., командира гвардейского стрелкового корпуса, генерала Максима Ивановича Костина и присланного в его распоряжение начальника автослужбы гвардии майора Панкратова Александра Павловича. Послесловие придает роману некую сюжетную законченность и позволяет рассматривать его как книгу, на определенном временном этапе завершенную.

«Дети Арбата» — произведение о сверстниках писателя, о его «малой родине» Арбате, об арбатских девчонках и мальчишках, только что закончивших и заканчивающих вузы. Это история семерых молодых людей пореволюционной, предвоенной эпохи: четырех юношей и трех девушек. Но крупным планом даны лишь трое (Саша, Шарок, Варя), второй план едва намечен (Лена Будягина, Нина Иванова, Максим Костин, Вадим Марасевич).

Замысел показать Арбат и арбатскую молодежь на первый взгляд привлекательный, но он ставит писателя в такое положение, когда приходится изображать студентов разных вузов вне их учебного коллектива, по преимуществу в сфере досуга, когда они посещают рестораны, Деловой клуб, арбатский подвальчик или встречаются своей компанией по праздникам. Но застолье есть застолье. Хотя и вспыхивают здесь разговоры о пришедшем к власти Гитлере, возможности войны, о Тельмане, о процессе Димитрова, об этом говорится вскользь и не всегда, естественно подробнее речь пойдет о том, как компания одета, как здесь шутят, кто кого любит, что едят. Ситуации, одним словом, однообразные и маловыигрышные для показа характеров социально-активных, каким задуман Саша Панкратов.

Не случайно более выпукло обрисованным оказался в романе антипод Саши Юрий Шарок, сын портного, последний до сих пор не может простить Советской власти национализацию его модной мастерской. Это же чувство с молоком матери усвоил и младший Шарок. Он не знал, в чем именно ущемила его революция, но с детства рос в сознании, что ущемила: "...язвительное слово товарищи, ставшее обиходным в их семье для обозначения новых хозяев жизни, он переносил на школьных комсомольцев...» Шарок — индивидуалист, сосредоточенный на своей карьере н быте, поэтому и ситуации, избранные писанием, ему под стать.

Саша Панкратов — герой, биографически близкий автору (учеба в Инженерно-транспортном институте, арест, ссылка в Сибирь…); для писателя – он человек убежденный, выразитель идей, сущностных взглядов его поколения. Но он более декларирован, нежели изображен. К его духовному миру автор прикасается мало, самоанализ у главного героя почти отсутствует, хотя его любовные истории подробно описаны, но ничего не дают для раскрытия души. Концепция героя заявлена, но его индивидуально-неповторимый характер не найден, и Саша порою напоминает своих литературных предшественников, к примеру, Сергея Вохминцева из романа Ю. Бондарева «Тишина» (1962).

В романе А. Рыбакова существуют сами по себе два мира — мир арбатской молодежи и мир Сталина с его окружением, и лишь характеры отца Лены Будягиной, заместителя наркома Ивана Григорьевича Будягина и руководителя гигантской стройки на Востоке, дяди Саши Панкратова Марка Александровича Рязанова, по сути повторяющего образ Александра Онисимова из «Нового назначения» А. Бека, призваны хотя бы отчасти эти миры сблизить.

Наибольшей удачей в романе многие историки и критики считали образ Сталина и справедливо выражали несогласие с предложенными Рыбаковым концепциями Орджоникидзе и Кирова, последний без достаточных оснований представлен как потенциальный борец со сталинизмом, понимающий все его пороки.

Действительно, Сталин в романе изображен по-новому, как «внутренний человек». Он лишь вскользь показан в действии, в oбщенни с людьми (встречи с Рязановым. Будягиным, Кировым, зубным врачом и тд.); главная точка притяжения для писателя — это его мысль, самоанализ, раздумья, касающиеся многих сторон жизни, мотивы поведения; отсюда ощущение целостности образа. Впервые писатель через мысль «вождя» попытался понять мотивы его поступков и в частности истоки его жестокого отношения к окружающим.

За пятнадцать лет, прошедшие после публикации романа Рыбакова, исследование Сталина как лица исторического и эпохи культа личности в целом шло сразу в нескольких направлениях: по крупицам собирался его портрет в мемуарах людей, знавших его лично, и среди них мемуарные записки К.Симонова «Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В.Сталине», опубликованные критиком Лазаревым спустя год после выхода романа Рыбакова; пробовала свои силы на этом пути драматургия («Дальше... дальше… дальше!» М. Шатрова); написал историческое исследование «Сталин» драматург Э. Радзинскнй и на его основе сделал телепередачу «.Загадка Сталина»;.бывший директор института военной истории Д. Волкогонов создал книгу "Триумф и трагедия»; сталинское время находит свое отражение в «деревенской», военной и городской прозе.

С высоты нового исторического этапа, когда общество из всевозможных публикаций и телепередач знает о Сталине и его времени достаточно много, роман Рыбакова воспринимается уже не как явление уникальное, а как произведение, занявшее определенное место в литературном процессе конца века, так как «Дети Арбата» были изданы при жизни писателя. По словам А. Рыбакова, роман в 2-х частях был завершен в 1978 г. и анонсирован в журнале «Октябрь», но публикация состоялась лишь через 20 лет. С достаточной долей уверенности можно предположить, что в конце 80-х годов, в процессе подготовки давней рукописи к печати, писатель все же ее корректировал, этого требовало новое время.

Источник: Зайцев В.А. и др. История русской литературы второй половины XX века. М.: Высшая школа, 2004