«Незнакомка» (Блок): анализ стихотворения

В центре первого тома лирики Блока — большой цикл «Стихи о Прекрасной Даме» (весна 1901-го — осень 1902-го). Женский образ, созданный в первом томе, видоизменяясь и варьируясь, прошел через всю лирику поэта. Своего рода композиционным центром второго тома становится стихотворение 1906 года «Незнакомка» (Блок), анализ которого мы проведем.

Лирический герой Блока, отворачиваясь от окружающего мира, пошлого и скучного, взыскует мира иного, возвышенного и прекрасного. Композиционное решение этого произведения подчеркивает противостояние двух миров, типологически сближая поэзию Блока с опытом романтического мировосприятия.

Первая часть «Незнакомки» (шесть строф) гротескно воспроизводит социально-бытовое окружение, чуждое и неприятное лирическому герою. Контекст стихотворения наполняется целой чередой символических деталей, снижающих образ реальности: он характеризуется «пьяными окриками», «пылью переулочной и скукой загородных дач»; лирический герой слышит «скрип уключин» и «женский визг», это мир «сонных лакеев» и «пьяниц с глазами кроликов», «испытанных остряков», гуляющих с дамами между канав. Негативный контекст, созданный подобными образами, соотносится и с деталями городского пейзажа, которые, казалось бы, носят вполне нейтральный характер: «крендель булочной», «шлагбаум». Социально-бытовой фон накладывается и на пейзаж, искажая и деформируя его: дух весны, новой жизни, расцвета, обновления становится «тлетворным»; луна, образ с огромной литературной традицией, превращается в бессмысленно кривящийся диск. Таким образом создается ощущение зловещей дисгармонии реального мира, трагического одиночества в нем лирического героя, чем и обусловливается появление образа иной реальности, образа, привнесенного Незнакомкой.

Мотив одиночества и опьянения мотивирует сюжетную возможность появления образа иного бытия:

И каждый вечер друг единственный

В моем стакане отражен

И влагой терпкой и таинственной,

Как я, смирен и оглушен.

Появление Незнакомки привносит совершенно иные образы, преображает действительность или же открывает перед лирическим героем иные миры. С этого момента окружающая реальность обретает иные очертания. «Крендель булочной», канавы, скрип уключин над озером вытесняется чем-то таинственным и непознаваемым.

Зыбкость, эфемерность, принадлежность образа скорее вымышленному миру, доступному лишь лирическому герою, а не реальному окружению, подчеркивает мотив одиночества, сопутствующего образу героини («Всегда без спутников, одна»), и мотив сомнения в истинности ее явления («Иль это только снится мне?»). Однако вопрос о вымышленности или реальности образа Незнакомки не имеет для лирического героя решающего значения: важнее ощущение «странной близости», приобщения к тайне женского образа, которое начинается с деталей портрета («упругие шелка», «шляпа с траурными перьями», «в кольцах узкая рука», «темная вуаль»), приближающих лирического героя к дыханию «духов и туманов», принесенных Незнакомкой и недоступных никому, кроме него. Эта приобщенность открывает иное, истинное бытие, образ которого создается с помощью широких символов. Взгляд лирического героя «за темную вуаль» открывает не просто лицо таинственной и прекрасной женщины, но «берег очарованный и очарованную даль», которые дают возможность по-другому осмыслить собственное назначение, жизненное поприще, осознать себя хранителем некой высшей тайны. Эти тайны непознаваемы, они могут быть воплощены широкими образами-символами:

И перья страуса склоненные

В моем качаются мозгу,

И очи синие бездонные

Цветут на дальнем берегу.

Попробуйте предложить свою трактовку этой строфы. Обратите при этом внимание, что здесь сочетается реальное (взгляд за темную вуаль открывает синие бездонные очи женского лица неземной красоты) и принадлежащее иному миру, «дальнему берегу», прозреть черты которого стремится лирический герой.

Появление Незнакомки, приоткрывшей перед лирическим героем «берег очарованный», придает ему ощущение собственной избранности, причастности к тайнам бытия:

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

Это ощущение в последних двух строках стихотворения «Незнакомка» (Блок), анализ которого нас интересует, снижается самоиронией: лирический герой соглашается с «пьяным чудовищем», ищущим вслед за древними римлянами истину в вине. Однако эта самоирония тоже не однозначна: вспомним, что именно мотив опьянения мотивирует появление Незнакомки и откровения, которому оказывается причастен лирический герой.

Источник: Голубков М.М. Русская литература ХХ в.: Учебное пособие для абитуриентов вузов. - М.: Аспект Пресс, 2003