Арина Петровна Головлева в романе "Господа Головлевы"

Головлева Арина Петровна — жена В. М Головлева. Ее прототипом в большой степени послужила мать писателя Ольга Михайловна, черты характера которой отразились в образе Марии Ивановны Крошиной в первой же его повести «Противоречия» (1847), позже — в Наталии Павловне Агамоновой («Яшенька», 1859) и особенно — в Марии Петровне Воловитиновой («Семейное счастье», 1863).

Арина Петровна в романе «Господа Головлевы» — помещица, «единолично и бесконтрольно» правящая своим обширным имением, постоянное увеличение которого составляет главную заботу всей ее жизни. И хотя она утверждает, что трудится ради семьи, и «слово «семья» не сходит с ее языка», но мужа она откровенно презирает, а к детям равнодушна. В ранние их годы Арина Петровна «из экономии держала детей впроголодь», позже также стремилась отделаться от них подешевле — по ее выражению: «выбросить кусок». Дочь Аннушка, обманувшая надежду сделать из нее «дармового домашнего секретаря и бухгалтера» и сбежавшая с корнетом, получила Погорелку — «деревнюшку в тридцать душ с упалою усадьбой, в которой изо всех окон дуло и не было ни одной живой половицы». Схожим образом «разочлась» она и со Степаном, вскоре, как и сестра, умершим в полном забросе.

Арина Петровна из романа «Господа Головлевы» как бы застыла в «апатии властности» и лишь в редких случаях задумывалась: «И для кого я всю эту прорву коплю! для кого я припасаю! ночей не досыпаю, куска не доедаю... для кого?» Отмена крепостного права повергла ее, как и большинство помещиков, в смятение и растерянность. Этим ловко сумел воспользоваться Порфирий Владимирович. Вкравшись к ней в доверие и получив при разделе имения лучшую долю, он затем выжил «милого друга маменьку». На время она нашла приют у нелюбимого сына Павла, но после его смерти вынуждена была жить вместе с внучками, дочерьми Аннушки, в их «упалой усадьбе».

Переход от былой лихорадочной деятельности к полной праздности быстро состарил ее. Когда же внучки уехали, Арина Петровна не выдержала одиночества и скудости, стала все чаще наведываться к обобравшему ее сыну и постепенно превратилась в его приживалку. Однако одновременно с физическим упадком и старческими слабостями в ней ожили «остатки чувств», прежде подавленных суетой накопительства. А когда она стала свидетельницей бурной сцены между Порфирием Владимировичем и Петенькой, которого отец обрек на тюрьму, отказавшись заплатить его карточный проигрыш, «перед умственным ее оком предстали во всей полноте и наготе итоги ее собственной жизни». Вырвавшееся у нее в этот миг проклятие относилось, в сущности, не только к сыну, но и к ее собственному прошлому. Испытав страшное потрясение, Арина Петровна вернулась в Погорелку, впала в полную прострацию и вскоре умерла. В письме к Щедрину (в январе 1876 г.) И. С. Тургенев восхищался его умением «возбудить сочувствие к ней читателя, не смягчив ни одной ее черты» и находил в этом образе черты шекспировские. К подобному образу «женщины-кулака» Щедрин вернулся позже в «Пошехонской старине» (Анна Павловна Затрапезная).

Источник: Энциклопедия литературных героев: Русская литература 2-й половины XIX в. - М.: Олимп; ООО "Издательство АСТ", 1997