"Капитанская дочка" и эволюция прозы Пушкина

Проза Пушкина с первых шагов обнаруживает стилистические признаки, навсегда оставшиеся определяющими для нее. Это, однако, не отменяет вопроса об эволюции прозаического повествования поэта. От ранних фрагментов, которые производят впечатление сознательных экспериментов, Пушкин шел к сюжетному повествованию.

Найдя в «Повестях Белкина» тип повествования, где сюжетно-фабульные коллизии достаточно полно проявляли характер героя во всех его связях с социально-исторической жизнью, Пушкин далее постепенно усложняет культурно-психологический облик героя, а соответственно — связи его частной судьбы с историей.

При этом проза Пушкина сложно взаимодействует с его стихотворным эпосом, и во взаимодействии их можно различить ряд качественно своеобразных этапов. Болдинской осенью 1833 года процесс этот завершается: «Медный всадник» и «Пиковая дама» обнаруживают тесное родство проблематики и поэтики. Факт действительности соединяется в них с такими формами ее отражения, при которых в частном угадывается всеобщее, явления природы и жизни-Человека обретают исключительную смысловую насыщенности и символическую выразительность.

Развитие замысла «Капитанской дочки» определяли не только исторические изучения Пушкина. В ходе своего становления этот замысел впитал опыт «Медного всадника» (ср. функции бурана в одном случае, наводнения — в другом; понимание личной трагедии героев как проявления трагической правды истории), а также обогатился рядом социально-исторических идей и сюжетно-фабульных коллизий, определившихся в размышлениях над «Романом на Кавказских водах» и «Русским Пеламом».

Подобно тому, как это было в 1820-х годах в «Борисе Годунове», Пушкин обратился в «Капитанской дочке» к эпохе мятежа и самозванчества. Народ, который в "Борисе Годунов" «безмолвствует», обрел в романе свое лицо и голос. Новая историческая эпоха выдвинула новые исторические силы. Вот почему «странные» встречи Петруши Гринева с Пугачевым, самая возможность «дружбы» между честным дворянином и мужицким царем оказались в центре сюжетно-фабульных коллизий, обрели символическую значительность и стали средоточием исторической и нравственно-философской мысли автора «Капитанской дочки».

Источник: XXVII Пушкинская конференция. Тезисы докладов. Оренбург, 1983.