"Обыкновенная история": подробный анализ

«Обыкновенная история» (1847) принесла автору несомненный успех и у широкой публики, и у критиков, и у писателей. Роман относится к числу немногих реалистических произведений, смысл которых может быть сформулирован благодаря концептуальному названию и рационалистическому построению. С главным героем произошла «обыкновенная история»: он из наивного, восторженного юноши превратился в практичного, расчетливого, делового человека. Разумеется, предложенная формула далеко не исчерпывает смысл романа, как не может этого сделать никакая другая, но показательна сама ее возможность, характеризующая роман Гончарова, его поучительность, за которую высоко ценил «Обыкновенную историю» Л. Толстой: «Вот где учишься жить. Видишь различные взгляды на жизнь, на любовь, с которыми можешь ни с одним не согласиться, но зато свой собственный становится умнее и яснее».

«Обыкновенная история» — роман, и рассказывается в нем о любовных историях героя; поучительный смысл романа раскрывается прежде всего в сопоставлении отношений Адуева-младшего к симпатиям его сердца. Его представления о любви меняются под влиянием опыта, жизнь его учит. Но помимо этого главного учителя в романе присутствует герой-резонер Адуев-старший, который учит и вразумляет племянника. «Обыкновенную историю» называют романом воспитания, еще ее вполне можно назвать романом-дискуссией, которую на протяжении всей книги ведут племянник и дядя и в которую порой вмешивается жена Адуева-старшего. Финал романа ведет читателя к выводу о том, что истинное понимание жизни должно соединять элементы из каждой противоборствующей позиции.

Герои Гончарова по своей эстетической природе — носители определенных взглядов на жизнь, под влиянием которых складывается их судьба. Ошибки, разочарования, неудачи героя — следствия его ложных представлений о жизни. «...Мать его, при всей своей нежности, не могла дать ему настоящего взгляда на жизнь и не приготовила его на борьбу с тем, что ожидало его и ожидает всякого впереди».

Обратим внимание: в романе речь идет о том, что «ожидает всякого впереди», что придает ему общечеловеческий смысл. Итак, движущая сила, определяющая поступки героя, — его представления, взгляды на жизнь, которые он заимствовал из своей среды, получил благодаря своему воспитанию.

Такова природа романа, исследующего прежде всего взгляды героя; они составляют, если так позволительно будет выразиться, материю произведения. Судьба героя зависит от того, правильных или ошибочных убеждений он придерживается. Он всегда ведет себя в согласии со своими убеждениями. Его приезд в Петербург, встреча с дядей, письмо матери, любовные похождения — все характеризует Александра Адуева как наивного, восторженного и сентиментального провинциала. Гончаров находит все новые и новые детали, рисующие его героя, давая даже основание для упрека в некотором излишестве однотонных красок.

Чему же учит жизнь в Петербурге героя? От чего вынуждает отказаться как от иллюзии и что открывает нового? Отказаться от надуманных, преувеличенных чувств, выражающихся на каждом шагу «диким» языком.

«Ужели корсет вечно будет подавлять и вздох любви, и вопль растерзанного сердца?»

Очевидно, автор смеется над языком своего героя. Жизнь избавляет Александра от излишней доверчивости, он начинает понимать, что вера в человека не означает доверие к каждому встречному, и учится другим простым житейским истинам.

Но главные уроки он получает от любви. Общий поучительный пафос романа наглядно является в повествовании о первом петербургском романе Александра. О его встрече с Наденькой рассказывает не он сам, не автор, а Петр Иваныч, угадывая все, как было, так точно, что даже вызывает у племянника подозрение, уж не подслушал ли дядя его объяснение в любви.

В романе Гончарова любовь героя предстает как «обыкновенная», то есть такая, которая бывает у всех. «Будешь делать все то же, что люди делают с сотворения мира», — предрекает старший Адуев младшему. «С Адама и Евы одна и та же история у всех, с маленькими вариантами».

Автор «Обыкновенной истории» заботится не столько о том, чтобы передать чувства влюбленных, сколько о том, чтобы показать, как ошибочные взгляды неизбежно приводят героя к неудаче и разочарованию. Дядя все время убеждает своего подопечного племянника, что тот идеализирует любовь, живет иллюзиями и не хочет видеть реальную сущность.

«Поцелуй Наденьки! О, какая высокая, небесная награда! — почти заревел Александр». Он уверен, что будет «любить вечно и однажды». А в ответ слышит охлаждающие слова дяди: «Я тебе никак не советую жениться на женщине, в которую ты влюблен». Разумеется, Петр Иваныч не убедил Александра, поскольку, как известно, учит человека главным образом жизнь, собственный опыт.

Измена любимой девушки повергла героя в неподдельное отчаяние. И здесь автор, постоянно иронизировавший над его чувствами, принимает серьезный тон. Но только на момент, после которого снова возвращается в привычную колею поучительно-объясняющего пафоса.

Следующий этап становления личности героя — краткий период пессимистического настроения, когда все люди кажутся ему ничтожными, а жизнь бессмысленной. Он тоже подается автором как типичный: через него, так или иначе, проходят почти все молодые люди. «Да и вообще противно, гадко смотреть на людей, жить с ними».

Писатель раскрывает перед читателем, как жизнь, которую Адуев-младший мнит постигнутой, стоит за его мыслями, порождает и разрушает их. Печальный опыт любви к Наденьке все же не поколебал веру героя в идеальную, вечную любовь: ведь он же остался верен своему чувству. Поэтому автор дает возможность Александру найти свой идеал полной разделенной любви, чтобы он на собственном опыте познал ее сущность. Жизнь идет навстречу его желаниям и дарит ему ту любовь, о которой он мечтал. С молодой вдовой Тафаевой Александр наконец обретает счастье взаимной любви. Любящие понимают друг друга и одинаково смотрят на вещи. Тафаева, несмотря на свое прошлое замужество, такая же неопытная и восторженная, как ее любовник. Гончаров рисует героиню как пример современной женщины, получившей воспитание, не давшее ей верного взгляда на любовь, замужество, семью. Автор стремится отыскать причину несчастливого исхода любви, предрешенного воспитанием.

Поучающе-объясняющий пафос прямо явлен в стиле: «беда была в том», «это бы еще ничего», «которая оттого всегда бывает несчастлива». Автор исследует, анализирует ситуацию, к которой приводят героев их взгляды, указывает на неизбежность беды и тем предупреждает читателя.

В конце концов, для Александра отношения с возлюбленной становятся тягостными. Влюбленные жили своими страстями, «упиваясь блаженством», почти ни с кем не общались. По самой своей природе такие отношения неизбежно приводят к скуке. «Начались повторения. Желать и испытывать было нечего».

Полагая смысл жизни в любви, Адуев, забросивший ради нее и службу, и друзей, разочаровавшись в ней, остался ни с чем. «В душе было дико и пусто, как в зачахшем саду». «Он предался какому-то истуканному равнодушию...»

Равнодушие — закономерный итог, к которому приходит человек, потерявший то, что придавало смысл его жизни. Восторженность приводит к равнодушию: такова диалектика чувств. Так, герой Гончарова проходит через душевные состояния от восторженности к полному безразличию, разуверившись в любви, он теряет и веру в благородное служение, в жизнь вообще.

Гончаров рисует путь героя как обычный, свойственный если не каждому, то очень многим. Писатель как будто призывает читателя осознать, что разочарование и пессимизм Александра Адуева порождены не пороками и недостатками мира, а ошибочным взглядом на любовь и жизнь. В этом отношении Гончаров резко отличается от таких писателей «критического» реализма, как Герцен, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Чернышевский, убежденных, что все людские пороки проистекают из несовершенного социального строя — мысль, господствовавшая в русском обществе с 40-х годов XIX века. По Гончарову, «стройный, мудро созданный и совершающийся по непреложным законам порядок людского существования кажется» людям в определенном состоянии духа несовершенным или даже бессмысленным. Разумеется, это не означает, что писатель не видел социальных пороков, что он признавал разумность крепостного права, но метафизически, так сказать, мир все же был разумен в его глазах.

Любовь к Тафаевой и разрыв с ней еще не в полной мере обнажили перед Адуевым иллюзии, которые он принимал за истины, он еще не опустился до самого дна. Последний штрих, сделавший картину его заблуждений полной, дало увлечение Лизой. Только здесь он, наконец, узнал всю правду об «идеальной» любви. Он открыл, что возвышенные чувства, о которых он так любил говорить, были мишурой, маскарадом, скрывающим обыкновенную «материальную» сторону любви. Он жил выдуманными, а не подлинными чувствами.

«Они пошли. Александр не сводил глаз с ее плеч, стройной талии и чувствовал лихорадочную дрожь». Кажется, во всей книге это единственная эротическая фраза, в которой говорится о чувственном влечении. И это в романе, сюжетную основу которого составляют любовные истории героя! Но рассказывается о них как о чисто духовных явлениях, лишенных плотского, эротического начала, вопреки бесспорной истине, провозглашенной устами Петра Иваныча: «И что за материальная любовь? Такой любви нет, или это не любовь, так точно, как нет одной идеальной. В любви равно участвуют и душа и тело; в противном случае любовь неполна: мы не духи и не звери».

В целом слова героя, очевидно выражающие мысль автора, остаются декларацией, не реализованной в романе. В любовных отношениях героев «тело» не участвует, любовь у Гончарова чисто духовное явление, что объясняется лицемерными представлениями века о приличиях. Ведь писатель, рассказав о поцелуе героев, вынужден даже извиняться перед строгим читателем: «Что делать! Неприлично, но она отвечала на поцелуй!» Чувственное, как сейчас бы сказали, сексуальное влечение к Лизе в чистом, обнаженном виде испугало Александра, скрывавшего его до сих пор от себя под покровом выдуманных и вычитанных из романов небывалых чувств; отказавшись от них, он остался с голой эротикой, не облагороженной духовным началом. Здесь герой потерпел окончательный крах своих идеалов. Именно после истории с Лизой Адуев, разочарованный, потерявший вкус к жизни, решает покинуть Петербург, не осуществив своих возвышенных надежд и мечтаний.

Проведя полтора года в деревне, он возвращается к жизни, изменив свой взгляд на мир. Действительность осталась та же, люди те же, но он примирился с ними. Он открыл в мире и людях то, что до сих пор скрывалось от него, он убедился, что не мир плох, а его взгляды, которые теперь кажутся ему смешными. Свой гнев «на мир и людей» герой называет комическим и сравнивает его с гневом «моськи на слона».

То понимание жизни, к которому Александр приходит в деревне, обладает особым статусом и свидетельствует о духовной зрелости героя. Он готов сказать: «как хороша жизнь!», но уже не так, как в юности, не думая о неизбежных страданиях и смерти, а с полным сознанием всего, что несет жизнь.

«Затем и не страшна и смерть: она представляется не пугалом, а прекрасным опытом», — пишет Александр в письме. По сути дела, проблема смерти выходит за рамки жанра «Обыкновенной истории», потому мысль героя о ней дается как голый результат, за ней не стоит непосредственный опыт и не показан путь, к ней приведший.

Да и просветление героя оказывается бесследно проходящим эпизодом. В эпилоге герой становится обыкновенным преуспевающим господином, который «с достоинством носит свое выпуклое брюшко и орден на шее!».

Белинский считал последнюю метаморфозу, произошедшую с Александром Адуевым, недостаточно убедительной, и для сомнения критика есть основания: как герой, умудренный опытом, достигший гармонии, превращается в человека, упоенного карьерой и фортуной, не ясно, процесс не изображен. Читатель ясно видит, что заставляет героя отказаться от юношеских убеждений: их разбивает жизнь. А что вынуждает человека, которому «не страшна и смерть», удовлетвориться карьерой и богатством? На этот вопрос роман не отвечает.

Эстетическая природа героя обусловливает его движение от устаревших понятий к современным. На упрек Лизаветы Александровны, зачем он не остался таким, каким был четыре года назад в деревне, Адуев отвечает: «Я иду наравне с веком: нельзя же отставать!»

Очевидно, Гончаров стремился в романе отразить и исследовать умонастроения эпохи, а чтобы герою обрести высшую духовную гармонию, ему надо пойти дальше века, для чего требуется другой герой, герой-философ, ищущий смысл жизни. Его черед наступит в романах философско-религиозного периода Достоевского и Л. Толстого.

Но на страницах «Обыкновенной истории» уже ставится под сомнение цель разумного человека достичь современных понятий. «Так непременно и надо следовать всему, что выдумает твой век? <...> так все и свято, все и правда?» Этот вопрос-возражение Лизаветы Александровны к мужу расширяет горизонт романа и лишает его смысл однозначности.

Адуев-младший становится «современным» человеком, избавляется от «дикого» языка, смешных, устаревших понятий, но вместе с ними теряет способность к высоким человеческим чувствам и стремлениям. Племянник полностью принимает правду дяди, но дядя вдруг открывает, что есть в жизни нечто дороже чина тайного советника, и близок к тому, чтобы признать частично правоту племянника.

Роман строится на столкновении двух разных взглядов на жизнь, каждый их которых в какой-то степени справедлив, а в какой-то ошибочен. Гончаров видит истину в синтезе правды одного и другого. Взять лучшее из прошлого опыта и дополнить его современными понятиями — таков вывод романа, таков метод постижения Гончаровым истины, которому он верен во всех своих трех романах. Везде у Гончарова мы видим противопоставление «нового» и «старого», «современного» и «прошлого», и всюду писатель открывает неполноту и того и другого. Александр и Петр Иваныч, Обломов и Штольц, бабушка и Райский…

Гончаров был убежденным противником революционной идеологии, призывающей к полному разрушению старого мира и построению на его обломках совершенно нового порядка. Писатель ясно видел необходимость обновления жизни и сохранения ценностей и лучших традиций прошлого — не разрыв, а преемственность, не разрушение, а постепенный и непрерывный рост.

Источник (в сокращении): Линков В.Я. История русской литературы (вторая половина XIX века). - М.:Изд-во Московского университета, 2010