Религиозно-философское учение Толстого Л.Н.

Религиозно-философское учение Толстого базируется на критике современного состояния мира и роли церкви в этом мире, «ложного церковного христианства». В публицистических статьях 1890-х гг. Толстой предпринял глобальную критику общественного порядка — с войнами, властью денег, несправедливостью судов, он объявил современную цивилизацию построенной на обмане, прикрывающем зло. Люди устроили свою жизнь на основаниях, которые отрицались Христом, но называют себя христианами, уверяют, что исповедуют христианское учение. Эту подстановку, считает Толстой, легко обнаружить, стоит лишь взглянуть на современную жизнь с позиции «здравого смысла», разума, который отделяет правду от лжи. Зло мира основано на том, что люди обманывают себя и в этой удобной лжи связаны круговой порукой, выступают сплоченной массой. Ее нельзя разбить никакими революциями, потому что насилие лишь увеличивает количество зла в мире. Отделить себя, частицу, от этой массы человек может только силой разума и обретением внутренней свободы.

В центр своей религии Толстой поставил учение Христа, считая его величайшим мудрецом (подобным Сократу, Будде), оставившим людям моральные правила, которые одни только и делают жизнь возможной. Важнейшим христианским принципом он считал принцип ненасилия (противиться злу нужно всеми средствами, кроме насилия), выраженный в Нагорной проповеди: «А я говорю вам — не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Способом борьбы со злом Толстой объявил неучастие во всех сообществах, построенных на власти одних людей над другими, — судах, армии, любых государственных учреждениях. Писатель проповедовал идею самоограничения и труда — надо жить простой жизнью на земле, которую Бог-отец и творец всего земного оставил людям. Считая христианскую идею любви и служения другим людям моральным императивом, Толстой спорил с церковным учением, в соответствии с которым личные усилия достижения добра бесполезны, если человеку не будет ниспослана благодать. Толстой утверждал: Бог так сотворил людей, что всякий может спасти свою душу или погубить ее — все зависит от собственных усилий человека, его работы над собой.

Разрыв Толстого с церковью и попытки теоретически обосновать собственные религиозно-нравственные идеи встретили бурную реакцию в русском обществе. Официальными властями он был объявлен еретиком и в 1901 г. отлучен от церкви, что только усилило споры вокруг религии Толстого и его критики современного состояния мира. Дискуссии возникали прежде всего вокруг рационалистического понимания Толстым добра и зла. Разум знает добро, зло неразумно, утверждал Толстой, но разве не тот же разум способен оправдать любое зло («дьявольский разум» Ивана Карамазова)? Спорным был и вопрос о ненасилии. Можно ли оставаться в рамках принципа неделания, недеяния, когда видишь, как на твоих глазах мучают, убивают, творят расправу? Не лучше ли погубить свою душу, сотворив насилие, и спасти невиновного? Толстой отвечал на подобные сомнения невнятно; по-видимому, для него эти главные вопросы не были до конца ясны, мучили его своей неразрешимостью. Об этом говорит его стремление еще и еще раз сформулировать свои мысли, неотступное обращение к одним и тем же проблемам в трактатах. Противоречия идеи и жизненной практики, утопизм этики проявлялись и в повседневной жизни Толстого. Заявив об отказе от денег (ибо деньги — зло) и неучастии в социальной жизни, он тем не менее не смог в 1890-е годы не откликнуться на призывы помочь голодающим крестьянам, вместе со своими взрослыми детьми работал на «голоде» — организовывал сборы денежных средств и столовые для крестьян. «Опрощение», аскетизм, попытки перестроить свою жизнь в соответствии с идеями нравственного совершенствования стали источником семейной трагедии, разрыва Толстого с близкими: оказалось невозможно совместить нравственный идеал и благополучие семьи, подвижничество и право других на обычную жизнь.

Религиозно-философские идеи позднего Толстого несут в себе отпечаток противоречий его личности, а также выражают стремление к универсализму, синтетическому знанию. Толстой отвергал дифференцирующее теоретическое («научное») познание, его мышление ближе к «сократической» традиции с ее обращением к целостному человеку, этическим проблемам, жизненной практике, а также восточной традиции «мудрости» (учения Лао-цзы, Конфуция, Будды). Его теория ненасилия близка восточным представлениям о Едином, которое живет не по законам борьбы, а по законам естественного ритма, взаимодополнительности противоположностей. В этой системе представлений средство достижения гармонии — не борьба, а уход от нее, чтобы «не нарушить дыхание Вселенной», закон природы вещей. Зло, в понимании восточных философов, не присуще бытию, оно творится по людскому неведению, от зла избавляются очищением сознания, его расширением, свобода есть углубление духа в «Единое», истинное. Вместе с тем Толстой — человек западной культуры с ее персонализмом, рационализмом и рефлексией; ему всегда были близки просветительские идеи. Из привычки все подвергать сомнению проистекает его недоверие общепринятому традиционному знанию, мистике. Вера не могла быть для Толстого только особым состоянием души; ему необходимо было понимание, рациональное обоснование — бесконечности, Бога, смертности человека. Стремление соединить религию с практической жизнью сближало толстовское богословие с западным протестантизмом.

В центре толстовской философии мира и человека, сформулированной в поздних трактатах и ставшей идеологической основой его позднего творчества, находится представление о жизни как сознании: «Жизнь есть сознание»; «Жить значит чувствовать, сознавать себя центром вселенной. Всего». Только сознание является для Толстого универсальной реальностью, которая иначе может быть названа «дух», «Бог», «Единое». Жизнь-сознание — «одна во всем», в каждой ее части, уничтожить ее нельзя, так как она не телесна, но духовна, а значит, вечна. Она же есть «сознание моей жизни», «сознание свободы». Сознание существует до рождения и смерти отдельного человека, его начало скрывается в бесконечности, «непостижимости» и является основой сверхпамяти (памяти о досуществовании).

Источник: История русской литературы XIX века: в 3 т. Т. 3 / под ред. О.В. Евдокимовой. - М.: "Академия", 2012