Анализ произведения "Былое и думы" Герцена

 «Былое и думы» — произведение художественно-мемуарного жанра. В «Предисловии» автор называет свою книгу исповедью. Герцен чистосердечно рассказывает о своей трудной жизни, о своих мыслях и чувствах, не утаивая и не приукрашивая ничего. Личность автора раскрывается широко и многогранно. Читая «Былое и думы», невольно вспоминаешь слова Белинского: «Зрелище жизни великого человека есть всегда прекрасное зрелище: оно возвышает душу, возбуждает деятельность...» Герцен велик во всем: в мучительном искании смысла жизни и научной истины, в глубоком уважении к страдающему народу и святой ненависти к его врагам, в дружбе и любви.

Для таких людей, как Герцен, личное счастье неотделимо от счастья народа, а личная судьба — от судьбы отчизны. Поэтому "Былое и думы" выходят за рамки биографического рассказа. Говоря о себе, автор в то же время рассказывает и о жизни общества, об исторических событиях в России и в Западной Европе.

Герцену было что поведать своим современникам и потомкам. Он всегда оказывался на главной магистрали истории, в центре политической, научной, литературной и культурной жизни своего времени. Он был свидетелем кровавых событий в России в декабре 1825 года, на себе испытал всю тяжесть политического гнета 30-х годов, его лучшие годы прошли в ссылке, под строжайшим надзором полиции; в зрелом возрасте он стал политическим эмигрантом и принял самое активное участие в идейной борьбе, развернувшейся в Европе в середине XIX века, наблюдая революцию 1848 года во Франции. Все эти и многие другие исторические события описаны в «Былом и думах».
Недаром он предупреждал читателей, что «Былое и думы» не историческая монография, а «отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге». Герцен не только излагает события, но и оценивает их. Многие оценки суровы и беспощадны. Ведь автор — борец, революционер. Ему ненавистны тупые, ограниченные люди, управляющие родной страной. Он с негодованием пишет о деятелях науки, литературы и культуры, которые забыли о долге гражданина и из корыстных целей служат реакции. В «Былом и думах» «при ненависти к деспотизму сквозь каждую строку видна любовь к народу» (Герцен).

О чем бы пи говорилось в «Былом и думах», все согрето живым чувством, все освещено глубокой мыслью, на всем остается отпечаток личности автора. «Все это написано слезами, кровью; это горит и жжет... Так писать умел он один из русских», — сказал Тургенев, прочитав первые главы книги Герцена. Прошлое в мемуарах оживает в бытовых сценах и картинах, в описаниях важнейших исторических событий, в портретных зарисовках выдающихся людей, с которыми встречался автор.

В первой части книги Герцен знакомит читателей с укладом жизни русского крепостнического дворянства первых десятилетий XIX века. То с оттенком легкого юмора, то явно сатирически описываются быт и нравы дворянских семей. Герцен был свидетелем многих трагических сцен.

Крепостной Толочанов выучился фельдшерскому искусству, овладел иностранными языками, но «веревка крепостного состояния» не давала ему покоя. Фельдшер предложил помещику изрядную сумму денег, чтобы приобрести отпускную, но получил решительный отказ. Тогда Толочанов "принял рюмку мышьяку"и умер в страшных мучениях. Герцен слышал "его стон и страдальческий голос, повторявший: «Жжет! Жжет! Огонь!"

Для Герцена-мемуариста характерно сочетание художественных и публицистических приемов письма. Он набрасывает портреты людей, мастерски вводит диалоги, а затем остроумно комментирует описываемые сцены, делает широкие обобщения. Так, рассказав о тиранстве помещиков, Герцен с горечью пишет, что «в передних и девичьих, в селах и полицейских застенках» совершаются страшные злодеяния. Помещики и чиновники сосут «кровь народа тысячами ртов».

В последующих частях «Былого и дум» круг наблюдений автора расширяется. Его внимание прежде всего привлекают декабристы, подавшие пример революционного героизма. Участников восстания 14 декабря 1825 года Герцен воспринимает как «богатырей, кованых из чистой стали с головы до ног». 

Тепло, лирически взволнованно Герцен пишет о людях 20-х годов, идейно примыкавших к декабристам, например о Чаадаеве. «Серо-голубые глаза» Чаадаева "были печальны и с тем вместе имели что-то доброе, тонкие губы, напротив, улыбались иронически". В своей улыбке автор «Философического письма» прятал глубокую грусть и презрение к порядкам, которые насаждали жандармы во главе с царем. Образ Чаадаева, гордого в своем одиночестве и одновременно печального, напоминает Герцену «молодых героев, самонадеянно шедших вперед...».

Герцен видел борьбу двух исторических сил — царизма и революционного движени. Поэтому в «Былом и думах» наряду с образами декабристов широко представлены образы чиновников самодержавной власти, начиная с рядового жандарма и кончая коронованным жандармом Николаем I. Чем выше чиновник поднимается по служебной лестнице, тем благообразнее его внешний вид, но тем чернее его душа. Невольно вспоминается Гоголь, одним из первых обративший внимание читателей на несоответствие внешней благопристойности, кажущейся порядочности чиновников их внутреннему, духовному складу. Чичиков, как никто другой, был щепетилен в одежде, в манере поведения и в то же время весьма неразборчив в средствах обогащения. В изображении чиновников Герцен идет путем, проложенным Гоголем. Дубельт, начальник канцелярии III (жандармского) отделения, "всегда учтив". Но при внимательном взгляде на лицо можно заметить "тонкую смышленость хищных зверей, вместе уклончивость и заносчивость". Шеф жандармов Бенкендорф "имел обманчиво добрый взгляд". Этот «человек ангельской доброты» тысячи невинных людей отправил в тюрьму и на каторгу. 

Чиновников всех рангов Герцен рассматривает не только как своих личных врагов, преследующих его с тупой жестокостью, но и как врагов всего русского народа. Автор «Былого и дум» с гордостью пишет о том, что века самодержавно-крепостнического гнета не убили живую душу русского народа, его прогрессивную культуру и революционную мысль. Он рисует передовых представителей русской интеллигенции 40-х годов, преемников идей декабризма и зачинателей революционно-демократической мысли, первое место среди которых занимает образ «неистового Виссариона» — Белинского. Герцен считал Белинского выдающимся человеком, одним «из самых замечательных лиц николаевского периода»; он ценил и своем друге и единомышленнике глубокий ум, революционную убежденность, кристальную честность.

Значительное место в «Былом и думах» отведено Н. П. Огареву, поэту и революционеру, другу и соратнику Герцена. Не менее интересны страницы, посвященные историку Грановскому, художнику Ипатову, артисту Щепкину. Талантливость этих деятелей науки и искусства автор мемуаров рассматривает как отражение талантливости русского народа, который в невероятно трудных условиях создал выдающуюся культуру.

Содержание мемуаров Герцена необычайно богато, многогранно. Горький имел в виду прежде всего «Былое и думы», когда писал, что Герцен «представляет собой целую область, страну, изумительно богатую мыслями».

Значение Герцена как писателя в развитии русской общественной и художественной мысли очень велико. Он явился предшественником революционно-демократических писателей 60-х годов. Как и Пушкина, Герцена волновала судьба мыслящий дворянской интеллигенции, находящейся в конфликте с породившей ее средой; эта проблема поставлена в романе «Кто виноват?» и в мемуарах «Былое и думы». Герцен призывал читателей к активному вмешательству в жизнь, к борьбе с господствующими устоями помещичьей России. Революционная направленность его творчества оказывала положительное влияние на революционно-демократическую литературу 60-х годов, в частности на творчество Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Чернышевского.

Вслед за Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем и Белинским автор «Былого и дум» способствовал обогащению и совершенствованию русского литературного языка. Поэтическая речь в произведениях Герцена, передающая тончайшие переживания человека, перемежается с языком науки, способным раскрыть и объяснить самые отвлеченные понятия. Белинский отмечал, что Герцен «как-то чудно умел довести ум до поэзии, мысль обратить в живые лица». Языком его восторгались великие писатели, превосходные стилисты и глубокие знатоки родной речи. По мнению Л. Толстого, по языку «Герцен не уступит Пушкину». Тургенев в письмах к нему неоднократно восторгался слогом: «легкостью, быстротой» его речи.

Источник: Русская литертура. Уч. для 8 класса средней школы. Под ред. Н.И. Громова. М.: Просвещение, 1978