Личность Толстого Л.Н.

Лев Николаевич Толстой вошел в литературу спокойно, без особых волнений, какие обычно сопутствуют первым шагам начинающих писателей: послал рукопись «Детства» в самый престижный тогда журнал — «Современник», и деньги на обратную пересылку, если редакция не сочтет возможным напечатать сочинение. Он писал: «...я с нетерпением ожидаю вашего приговора. Он или поощрит меня к продолжению любимых занятий, или заставит сжечь все начатое»». Ему было тогда 24 года, и он был офицером русской армии.

Ответ последовал самый положительный. Некрасов, Чернышевский, Тургенев хвалили. Рукопись пошла тотчас же в печать, а за ней последовали «Отрочество» и «Юность». Ему прочили место преемника Гоголя, т. е. главы русской литературы. Так стал он с первых же публикаций живым классиком.

Мы со школьной скамьи помним ставшие хрестоматийными строки из первой книги Толстого: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней?».

Благоуханная пора жизни! Человек, только-только вошедший в этот мир, с восхищенным любопытством вглядывается во все, что его окружает. Когда-то отец Монтеня под влиянием модных в XVI в. идей Ренессанса о том, что человек рождается для счастья, будил своего сына по утрам тихой мелодичной музыкой. Родители Толстого этого не делали, но жизнь их маленького сына была окружена счастьем.

Толстой подробно описывает, как расцветает жизнь в маленьком существе, как откликается его сердце на все события его каждодневного бытия, как развивается его ум пытливым анализом всех звуков внешнего мира. В этом вся непреходящая прелесть книги.

Однако можно ли назвать трилогию писателя мемуарами, подлинной записью действительных событий его детства и юности? Скорее, это все-таки роман о детстве Николеньки Иртеньева из богатой и знатной семьи, окруженного атмосферой благополучия, любви, мальчика нежного, доброго, с отзывчивым сердцем и размышляющим умом. Все события, описанные Толстым, конечно, происходили с ним, и размышления и чувства мальчика суть Толстого чувства и мысли. Коленьку Иртеньева мы найдем потом на страницах романа «Война и мир» под именем Пети Ростова.

Толстой был богат. Его имение Ясная Поляна, в котором он провел большую часть своей жизни, предоставляло ему спокойное место для творческой работы, не обремененной заботами о хлебе насущном. Он принадлежал к верхнему слою дворянства, к древнейшим родам графов Толстых по линии отца и князей Болконских — по материнской.

В руки пятнадцатилетнего Толстого попали сочинения женевского философа Жан-Жака Руссо. Идеи его захватили мальчика. Он заказал себе медальон с его портретом и восторженно носил на груди. Прочитал буквально все сочинения этого человека и до конца жизни был верным его последователем. Уважение к природе, стремление сообразовывать свою жизнь, свои поступки с законами природы , скептическое отношение к дарам цивилизации, воспринятое от Руссо, наложили свою печать на личность Толстого и все его произведения, на его размышления и на самое его жизнь.

Чтение Евангелий, образ Иисуса Христа, призвавшего людей отказаться от насилия, увлекли писателя к идеям и чувствам человеколюбия. Эти идеи писателя подхватил позднее Махатма Ганди. Теория непротивления злу насилием обрела конкретные очертания.

Зрелый Толстой как личность представляется физически здоровым и крепким человеком, с сильными мышцами, с развитой мускулатурой. Он уверенно шагает по земле, пожалуй, даже походкой хозяина. Самонадеян, смел и абсолютно самостоятелен в своих суждениях, не считаясь с господствующими в обществе мнениями, чем крайне поражал знавших его людей. Все восхищались тогда Шекспиром. Авторитет английского автора был непререкаем, а Толстой начисто отвергал его, никак не соглашаясь признать его гениальным. Сотрудники «Современника», когда он бывал в редакции, перешептывались: «Посмотрите на этого человека — он не признает Шекспира!»

Все с благоговением произносили имя Бетховена. Толстой же и его решался отвергать. К Пушкину, несмотря на несколько хвалебных фраз в адрес поэта, относился довольно прохладно и чуть ли не более ценил Фета. В этом он напоминал Микеланджело, отталкивавшего всех великанов своего времени и окружавшего себя талантами средней величины. Личность Толстого неоднозначна - иным он казался человеком с холодным аналитическим умом. Он глядел на собеседника и своими колючими глазами проникал в самые потаенные его глубины, как бы вывертывая человека наизнанку. Умные люди это чувствовали и смущались. Чайковский страшно волновался накануне встречи с Толстым, он боялся его проницательного взгляда. (Опасения были напрасны. Толстой плакал, слушая его музыку.)

Когда-то французский автор XVII в. Ларошфуко, беспощадный обличитель человеческих слабостей, писал: «...часто наши самые благородные поступки исходят из нашего тщеславия». Толстой любил этого автора, ценил его афоризмы (он перевел из них 98). Они «более всего содействовали образованию вкуса во французском народе и развитию в нем ясности ума и точности его выражений», — писал он о нем. Но не только это привлекало его к французскому автору.

Холодный, скептический ум Ларошфуко, прямо надо сказать, был родствен Толстому. Даже самые дорогие сердцу писателя персонажи его романа не избегли психологического его скальпеля. Николай Ростов, милый, честный, добрый человек, оказавшись на поле боя, жаждет подвига, рвется проявить себя, и ради чего же? Ради славы, честолюбия, иначе говоря, — движимый тщеславием. Он признается себе в том, что ради этого он может отказаться от матери, отца, всех дорогих и близких людей.

Толстой не терпел никакой фальши, лицемерия, сентиментальности. Признаки излишней чувствительности он наблюдал в Тургеневе и относился к нему сдержанно, а иногда и насмешливо. Даже когда Тургенев из своего далека обратился к нему со знаменитым письмом («Великий писатель земли русской!..»), он не удержался от насмешки над этим патетическим воззванием.

Все это сделало из него писателя строгого, беспощадного к правде. Если говорить о реализме, то он был чистейшим реалистом. Правда и только правда! — вот его творческий принцип. Не выносил никакого украшательства писательской речи. Литературным пуристам стиль его казался неуклюжим, перегруженным словами «что», «как» и пр.

И при всем этом личность Толстого была поистине масштабной. Что-то могучее шло от него. Читая его, не видишь ни книги, ни эпитетов, ни сравнений, ни образных выражений, не видишь напечатанного слова. Все то, что называется литературой, куда-то уходит, и перед нами сама жизнь.

Писательский стиль? Мы его просто не замечаем, как не замечаем прозрачное стекло, сквозь которое смотрим из окна на лежащий за ним мир. Толстой правдив, как сама жизнь. Все герои его произведений, будь то подлинные исторические персонажи или изобретенные его фантазией, настолько реальны, живы, многомерны, что, кажется, они с нами рядом, мы слышим их голоса, их дыхание, видим их неповторимую индивидуальность. Невольно говорим себе: «Что за чародейство!» И это относится не только к людям, но и к природе, к кусту сирени, дубу, весеннему лесу, конной упряжке.

Все особенности писательского мастерства Толстого проявились уже в первой его книге «Детство». Но куда же делся тот изнеженный чувствительный мальчик и юноша, которого мы знали под именем Коленька Иртеньев? Он растворился в суровой прозе жизни — от него остались на всю жизнь творческой личности уже зрелого Николая Иртеньева (Льва Толстого): любовь к красоте, больше нравственной, чем физической, ненависть к уродству, жестокости, несправедливости.

 

Поздний Лев Толстой был более проповедником, нежели писателем. Увлеченный странными, неосуществимыми идеями непротивления злу насилием, он создает своеобразный кодекс поведения, собирает вокруг себя едва ли не секту, к удивлению всех знавших его трезвомыслящих людей. Парадокс — эти идеи шли от Евангелия, а духовенство отлучило писателя от церкви.

Лев Толстой — классик мирового масштаба. Его изучают в университетах Франции. Германии, США, но, сказать по правде, их привлекают те произведения русского писателя, в которых он раскрывает глубинные, теневые стороны души человека («Крейцерова соната». «Смерть Ивана Ильича») и делает это, надо сказать, с удивительным, неподражаемым мастерством.

Массовый русский читатель с его здоровой психикой отдает предпочтение жизнеутверждающим произведениям Толстого, жизнеутверждающим при всей трагедийности событий и судеб людских, показанных в них: его эпопее «Война и мир», роману «Анна Каренина», повестям «Хаджи-Мурат», «Казаки» и др.

Толстой жил долго, писал много, и к концу жизни написанного им накопилось столько, что едва вошло в 90 томов его сочинений.

Источник: Артамонов С.Д. Сорок веков мировой литературы. В 4 кн. Кн. 4. Литература нового времени. – М.: Просвещение, 1997