"Весенняя гроза" (Тютчев): анализ стихотворения

Лирический герой стихотворения «Весенняя гроза» (Тютчев), анализ которого мы проведем, передает свое восхищение первыми грозами в начале мая. Он вслушивается в раскаты грома, воспринимая их как детскую резвость природы, заражающую весь мир, который «вторит весело» их игре. В первых трех четверостишиях (четырехстопный ямб) возникает образ грозы, «грохочущей», гремящей над лесом и горой. Они сбрызнуты дождем и в то же время освещены солнцем, ветер несет пыль, но воздух влажен, так как напоен «перлами дождевыми (от франц. «жемчужина»). Дождевая вода бежит с горы потоком, и ее шум сливается с гомоном птиц в лесу. В реальных деталях подчеркиваются красота, согласие, партия грома воспринимается как зачин музыкального произведения, исполняемого хором.

Подробности пейзажа напоминают ремарки в драме, так как обрисовывают время и место действия (начало мая, небо голубое, солнце, дождик, лес, гора), особенности поведения действующих лиц («как бы резвяся и играя», «бежит поток проворный», «все вторит»). Грохот, гам, шум создают праздничное настроение, сцена украшена жемчугом, золотом, в декорациях сочетаются голубой, жемчужно-белый, золотистый цвета. Все приготовлено для выхода главной героини, ее появление — кульминация торжества:

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

Внимание к Гебе, в греческой мифологии богине юности, завершает развитие мотива молодого буйства в природе («Гремят раскаты молодые...»). Вместе с ней упоминается ее отец, владыка богов и людей Зевс (орел, царь птиц, один достоин забавлять его), кубок, восстанавливающий в памяти первоначальное предназначение Гебы, бывшей виночерпием на пирах богов, его «громокипящее», волшебное содержимое — нектар, дающий бессмертие и вечную юность. Читатель переносится в стилистику античной трагедии, среди персонажей которой боги и богини, лишенной, однако, безысходности, горестного смысла. Боги смеются («Смеясь, на землю пролила»), предаются ветреным забавам («ветреная Геба»), однако остаются владыками на земле и на небе.

Очевидно, что в мироощущении лирического героя стихотворения «Весенняя гроза» (Тютчев) признается существование связи между ними, что возвышает человека. Подтверждением этой мысли являются образы, выражающие идею движения («дождик брызнул, пыль летит», «С горы бежит поток», Геба кубок «на землю пролила»). Гроза понимается как знак такой связи, звук доходит с неба, перекликаясь с «гамом лесным». Из-за этого она так любима лирическим героем, для которого важно подчеркнуть, что в земном существовании можно найти приметы вечного, оно и является первоосновой («весенний, первый», «молодые», богиня юности) жизни.

Разделение земного и небесного, нежелание замыкаться в рамках временного, преходящего свидетельствует о том, что образы стихотворения создаются в романтическом ключе. Однако тютчевский романтизм имеет неповторимые особенности — в нем доминирует возвышение личности, золотыми нитями («И солнце нити золотит») связанной с небом. Человек, способный осмыслить явления мира, мифологизирующий вселенную, чувствующий в ней скрытый божественный смысл, равен богам.

Образ грозы, находящийся в центре стихотворения, получает значение мифа, вечно обновляющегося в земной жизни: реальная гроза в начале мая напоминает о том, что уже в античном сознании существовало представление о слитности дождя и грома с плодоносящей силой земли (греческий Зевс, древнейшими орудиями которого были гром и молния, делающие его громовержцем», в римской мифологии претворяется в бога неба, грозы, солнечного света, «дождливого», «гремящего», «плодоносного» Юпитера). Воссоздание пейзажа превращается в развертывающееся действие, спектакль прекрасен, значителен, земные создания в нем участвуют наряду с небожителями. В стихотворении запечатлено мгновение раската грома, но, по воле художника, оно остановилось, создана возможность сопоставить предметный, философский, мифологический планы.

Личность возвышается в ее устремленности к бесконечному, грандиозному. Утверждение величественности мироздания у Тютчева продолжает традицию классицистической лирики. Соединение двух тенденций является главной характеристикой стиля поэта, что отразило специфику духовной жизни человека переходной эпохи, когда уходил в прошлое «золотой» век русской литературы и на смену ему приходило новое осмысление действительности. В конце 1820-х годов, когда написан первый вариант стихотворения «Весенняя гроза», оно только предчувствуется, гремит издали «раскатами молодыми», в которых еще не слышно трагических аккордов.

Тютчевская поэзия становится золотой нитью, связывающей будущее с веком господства классицизма и романтизма. Еще во время учебы на словесном отделении Московского университета Тютчев обратился к осмыслению классицистического наследия, прежде всего творчества Г.Р. Державина. Его стремление к афористичности (от греч. «изречение», сжатое выражение мысли) было близко Тютчеву, создавшему жанр философского фрагмента (от лат. «обломок»). Эту жанровую тенденцию он воспринял и из поэзии немецких романтиков. В 1820—1830-е годы поэт, в связи со службой в Коллегии иностранных дел, жил в Германии. В Мюнхене он познакомился с крупнейшими представителями немецкого романтизма (Ф. Шеллинг, Г. Гейне), переводил произведения Г. Гейне, Ф. Шиллера, И.В. Гете. К концу 1820-х годов, когда сложилась его художественная манера, стало очевидно, что основой преодоления романтических противоречий для него стало следование идеям Ф. Шеллинга о «мировой душе», понимаемой как глубинное единство природы и внутреннего мира человека.

Жанровая специфика стихотворений Тютчева обусловила необходимость для их анализа быть внимательными к каждому слову, в особенности к понятиям, ключевым в характеристике лирического героя. Так, в стихотворении «Весенняя гроза»(Тютчев), анализ которого нас интересует, слово «гроза» возвышается не только на содержательном уровне, где оно выражает идею грозной и прекрасной связи земли и неба (образ «громокипящего кубка», пролившегося на землю), но и на фоническом. В четырех строфах фрагмента звучат аллитерации и ассонанс, постоянно возвращающие к нему. В первом, втором и третьем четверостишиях сочетания согласных гремят, как раскаты грома, не оглушающие, не страшные, а похожие на игру, шутку. Они прерываются, неожиданно возобновляются снова. В аллитерациях важно не звукоподражание, а эмоциональное впечатление, подтверждающее смысловое выделение мотива юношеской резвости природы:

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые...

Все вторит весело громам.

Наряду с повтором «гр» и «р» в первой и второй строфах звучит в значимых словах звук «з» (розу, резвяся, брызнул, золотит). В последнем четверостишии их дополняет упоминание Зевса. Такое фоническое средство называется ономатопея (от греч. «называние»). Тонику в стихотворении создает ассонанс, воспроизводящий гласный звук в слове «гроза» (обратите внимание, что «о» в безударном слоге близко к «а»). В первой строфе «а» содержат женские рифмы (мая, играя) в двух завершающих, благодаря этому звуку согласуются окончания в мужских рифмах (гам, громам, орла, пролила). «А» заканчивает стихотворение, активизируя в сознании те слова, в которых оно звучало на ударной позиции в предыдущем тексте (помимо рифмовавшихся, это: резвяся, гремят, гам, кормя, смеясь).

Таким образом, проводя анализ стихотворения Тютчева «Весенняя гроза», можно заметить, что в нем активизируется установка на произнесение текста вслух, что добавляет новую мотивировку для того, чтобы расценивать происходящее как грандиозный спектакль, в котором участвует лирический герой. Театральность происходящего снимает умозрительную абстрактность философской углубленности, к которой стремится автор.

Источник: Буслакова Т.П. Как анализировать лирическое произведение. - М.: Высш. шк., 2005