Пушкин "Кинжал": анализ стихотворения

Наиболее отчетливым выражением вольнолюбивых настроений поэта начала 20-х годов является, без сомнения, стихотворение «Кинжал» (1821). В «Вольности» гарантией свободы для поэта служит Закон, "меч" которого "без выбора" скользит над "равными главами" всех граждан, в том числе и монарха, и народа.

Теперь Пушкин вносит в эту свою политическую концепцию поправку. "Закон" политический и нравственный — основа свободы. Но когда Закон «дремлет», а обезглавленная "Вольность" обращена в "труп", долг сильного и мужественного человека — обнажить меч и обратить его против убийцы "Вольности". В такую минуту уже не Закон, но Кинжал призван стать "последним судией Позора и Обиды". Об этом свидетельствует не только пример древних тираноубийц Гармодия и Аригтогитона, но и "вольнолюбивого" Брута, обнажившего кинжал против Цезаря, равно как и Шарлотты Корде, "девы Эвмениды", осуществившей в разгар революции "высший суд" над "апостолом гибели" Маратом, и немецкого студента Карла Занда, убившего в 1819 г. агента правительства Александра I и Священного союза — популярного в свое время также и в России реакционного писателя и драматурга Августа Коцебу — и казненного за это немецкими властями (вскоре Пушкин присоединит к их числу и еще одного тираноубийцу — Лувеля, убившего в 1820 г. герцога Беррийского).

«Палач уродливый» Марат приравнен здесь к другим тиранам и убийцам «вольности» древнего и нового времени, а увлеченный якобинцами народ охарактеризован как "исчадье мятежей". Но это не должно нас удивлять, поскольку, как мы уже знаем из оды "Вольность", Пушкин относился враждебно к якобинскому террору и считал, что не только властители, но и народ должны свято соблюдать высшее начало - Закон. Поэтому "злобный крик" опьяненной кровью толпы, призывающей к повторению в новом обличье тех же самых жестокостей, к которым приучил ее режим абсолютизма, не внушал поэту (при всем его глубоком уважении к «мнению народному») ни малейшего сочувствия. И точно так же нас не должно удивлять то, что в «Кинжале» (как позднее в "Рославлеве") поэт прославляет в качестве примера действенного патриотизма, следуя примеру своего любимого французского поэта Андре Шенье, Шарлотту Корде. Ибо в "Кинжале" и в "Рославлеве" Шарлоттой Корде восславлена (в первом случае наряду с Брутом и Карлом Зандом, а во втором наряду с древней Юдифью) как убийца тирана, несущая ему справедливое историческое возмездие за кровожадность и несправедливость. Шарлотта Корде в понимании Пушкина не контрреволюционерка, а защитница высоких идеалов свободы, рожденных Великой французской революцией. Историческую же вину Марата и других якобинцев поэт видит в нарушении этих идеалов, в развращении уличной толпы, замене деспотизма Людовика XVI и его предшественников идеей всеобщей уравнительности, неизбежным следствием которой являются произвол и господство гильотины.

Таким образом, глубоко революционный в понимании и поэта и его современников (и в рамках более широкого исторического времени) смысл пушкинского стихотворения несомненен. Это был прямой вызов деспотизму, в том числе деспотизму русского самодержавия (хотя в письме Пушкин и утверждал в 1825 г., что "Кинжал" не против правительства писан...» — XIII, 167), и призыв к активному действию в борьбе с тиранией — при отсутствии других действенных средств политической борьбы за свободу.

Важно отметить также своеобразный поэтический «максимализм» настроений Пушкина в период написания «Кинжала». Поэта увлекает фигура героической личности, всецело преданной гражданскому долгу, готовой пожертвовать жизнью ради его выполнения, ибо она считает выполнение своего дела нравственным и святым. И вместе с тем - идеал Пушкина не герой холодного, аскетического склада, но человек, полный жизни и огня, для которого полнота личного развития составляет такое же неотъемлемое качество, как общественный и нравственный долг. В этом смысле идеал этот, выраженный в стихотворении «Кинжал» Пушкина, сродни тому идеалу героической личности, органически слитой воедино с «национальной субстанцией», с законом и правом общества как целого, который Гегель в своих «Лекциях об эстетике» считал достоянием античного «века героев» (в противоположность «прозаическому» миру «современной», т. е. буржуазной, цивилизации).

«Кинжал» написан на Юге, в пору надежд, возбужденных в среде мылящей части русского общества греческим освободительным движением, восстанием в Неаполе, революциями в Испании и Португалии. Поэт горячо мечтает в это время о вечном мире, связывая возможность его наступления с национально-освободительными движениями угнетенных Священным союзом народов. Но уже вскоре он переживает глубокий духовный кризис, вызванный спадом освободительной волны. Первые признаки надвигающегося кризиса отражены уже в послании Пушкина того же 1821 г. "В. Л. Давыдову", а своего апогея кризис этот достигает в 1823—1824 гг., когда созданы были такие стихи, как «Кто, волны, вас остановил...» (1823), «Демон» (1833), «Свободы сеятель пустынный», «Недвижный страж дремал на царственном пороге...» (1824), «Зачем ты послан был и кто тебя послал?» (1824) и т. д.

Источник: Пушкин. Достоевский. Серебряный век. / Фридлендер Г.М. СПб: "Наука", 1995