"Моцарт и Сальери": анализ произведения

«Моцарт и Сальери», как и "Скупой рыцарь", касается вечных общечеловеческих проблем. Там — собственность и скупость, власть золота и маниакальная страсть стяжательства. Здесь — гений и злодейство. Возможно ли их соединить? Может ли художник, создающий подлинные произведения искусства, а таковые всегда проникнуты гуманными чувствами, совершить сознательно преступление? Пушкин размышлял над этим вопросом: говорили что-то о Микеланджело... «Неправда... это сказка тупой, бессмысленной толпы — и не был убийцею создатель Ватикана».

Что-то подобное говорили и о Бомарше, ходили слухи, будто он отравил кого-то из своих жен. «Правда ли, Сальери, что Бомарше кого-то отравил?» — «Не думаю, он слишком был смешон для ремесла такого». Пушкин использовал здесь ответ Вольтера на этот вопрос: «Веселые люди не могут быть из семьи Локусты» (известной римской отравительницы).

Пушкин оставил Сальери в сомнении. Сальери мучается: прав ли Моцарт, сказавший, что гений и злодейство не совместимы? Именно после этих слов он бросил яд в кубок Моцарта. Они прозвучали как вызов, и рука преступника не дрогнула. Но он мучается, повторяет эти слова: он не гений.

Преступление и наказание! Мы видели это в судьбе Годунова из оперы "Борис Годунов". Там — «инквизиция совести», там — неизбывные страдания. Пушкинский Сальери — на пороге их. Мы их не знаем, но они будут, поэт не рассказал нам о них, но они будут, будут.

Моцарт, как говорят о нем современники, был добр, беспечен и проказлив, писал легко и щедро. Таким он представлен и в трагедии Пушкина. Но ведь это сам Пушкин. Его автопортрет мы видим. Милый, беспечный, простодушный и мудрый, бесконечно талантливый. 

Источник: Артамонов С.Д. Сорок веков мировой литературы. В 4 кн. Кн. 4. Литература нового времени. – М.: Просвещение, 1997