Анализ главы "Последыш" ("Кому на Руси жить хорошо")

В № 1 и 2 журнала «Отечественные записки» за 1869 год напечатаны «Пролог» (ранее опубликованный), «Поп», «Сельская ярмонка», «Пьяная ночь». В N° 2 за 1870 год — главы «Счастливые» и «Помещик». Появление в печати первой части эпопеи вновь пробудило живую заинтересованность Некрасова в работе над ней, и в 1872 году он пишет главу под названием «Последыш» («Отечественные записки» № 2 за 1873 год).

Прошло более десяти лет после падения крепостного права. «Распалась цепь великая...» Пореформенное десятилетие показало, как больно она ударила по мужику. Внимательно присматриваясь к жизни пореформенной деревни, поэт задавал себе вопрос:

Народ освобожден, но счастлив ли народ?

(«Элегия»)

И с горечью отвечал на него:

В жизни крестьянина, ныне свободного,

Бедность, невежество, мрак...

(«Как празднуют трусу»)

В стихотворениях пореформенных лет Некрасов говорит о трагедии крестьянского безземелья («Притча о Ермолае Трудящемся»), о народной нищете и непосильном труде «коняги» — мужика («С работы»), о страшной судьбе вчерашних рабов, выброшенных за борт жизни «свободой» настоящего («Эй, Иван!»). В эти годы, уже ознаменовавшиеся признаками общественного подъема, «жгучее, святое беспокойство» Некрасова за «жребий», судьбу народную («Уныние») еще более возрастает.

Где же ты, тайна довольства народного? - 

(«Как празднуют трусу»)

спрашивает поэт.

Над решением этого вопроса билась передовая революционная интеллигенция 70-х годов, стремление решить его определяет основное направление творчества Некрасова этих лет. Приближалось время «хождения в народ». Вопрос о крестьянской революции, а следовательно, об уровне сознания современного крестьянства, приобретал актуальное значение. Вернувшись к работе над эпопеей, Некрасов и стремится в главе «Последыш» запечатлеть свое время во всей его сложности: показать страшную силу инерции прошлого, заклеймить пережитки крепостничества в социально-экономической жизни России 70-х годов и в то же время художественно запечатлеть те сдвиги, которые произошли в народном сознании за десятилетие.

События, изображенные в новой главе эпопеи, приурочены к лету («Петровки. Время жаркое. В разгаре сенокос») того же года, когда 7 мужиков начали свое путешествие. С первыми пореформенными месяцами связывает главу и своеобразие сюжетной ситуации: помещик не хочет слышать о манифесте и живет иллюзией, что крепостное право существует. Но в то же время глава «Последыш» не уводила в прошлое. Насыщенная воздухом 70-х годов, подсказанная тревогами и надеждами этих лет, она обращала внимание читателя-современника к самыми животрепещущим вопросам дня.

Может вызвать удивление: зачем в новой главе эпопеи автор снова рисует образ помещика? Нет ли тут дублирования уже однажды изображенного? Что мог прибавить рассказ о Последыше к уже известному странникам идеалу помещичьей жизни? Ведь сущность и основа дворянского счастья ясна им и осуждена ими! В том-то и дело, что не о сущности помещичьих идеалов повествует глава. Странники даже и не пытаются расспрашивать, «доведывать» князя Утятина, и в этом смысле «Последыш» не развязывает ни одного из намеченных «Прологом» сюжетных узлов, не приближает повествование к развязке. Но в идейном движении поэмы, а следовательно, и в ее сюжетном развороте эта глава намечает весьма ощутимый перелом. Мужики, заспорив «на столбовой дороженьке», отправились искать ответа на вопрос:

Кому живется весело,

Вольготно на Руси.

И попа, и Оболта они спрашивали:

Сладка ли жизнь поповская (помещичья)?

Ты как — вольготно, счастливо

Живешь, честной отец (Помещичек живешь)?

Теперь же на вопрос старосты Власа о цели их странствий мужики дают неожиданный для читателя ответ:

Мы ищем, дядя Влас,

Непоротой губернии,

Непотрошенной волости,

Избыткова села!..

В 1872 году внимание Некрасова всецело приковано к вопросам благосостояния крестьянства (Избытково село), его социальной свободы (Непоротая губерния) и экономической независимости (Непотрошенная волость). Вложенные в уста мужиков слова о поисках ими Избыткова села не звучат, однако, как нечто неорганичное, извне навязанное автором. Мы помним, что важнейшим идейным лейтмотивом поэмы является рост народного сознания. Семь мужиков (персонификация пробуждающейся народной мысли, народного мнения) не зря странствовали по Руси. Чем яснее они представляли себе сущность и основы поповского и помещичьего благополучия, чем больше видели народной нищеты и горя, тем настойчивее перед ними вставал вопрос: возможно ли не «дырявое с заплатами», а истинное народное счастье? Можно ли найти пути к нему?

Не отказываясь от намерения рассказать о встречах странников с чиновником, министром, царем, автор «Кому на Руси...» в 1872 году выдвигает в ней на первый план вопрос народных судеб, поисков путей к народному счастью. Размышление над этими проблемами определяет выбор сюжета, характер и способы изображения князя Утятина, повышенное внимание к нарисованному народному коллективу. Современная Некрасову реакционная критика упрекала поэта в нелепости, неправдоподобности сюжета главы «Последыш», но исследователи творчества Некрасова установили, что случаи, подобные изображенному, имели место в русской действительности. Опирался ли Некрасов при работе над «Последышем» на какой-то реальный факт или не опирался, важно, что сюжет главы подсказан ему сущностью социально-экономических отношений, сложившихся между пореформенным крестьянством и бывшими владельцами «крещеной собственности», когда крестьяне остались, как и прежде, в зависимости от помещиков, всеми силами стремившихся сохранить свои «веками освященные» привилегии и власть над мужиком.

Сюжет главы «Последыш», построенный на резком столкновении интересов большого народного коллектива и помещика-землевладельца, как раз и отражает факты кабальной зависимости «свободных» крестьян от помещика. Крестьянам деревни Большие Вахлаки жизненно необходимы «луга поемные». Наследники князя Утятина, которого при известии о воле хватил удар, боясь, что отец в ярости лишит их наследства, уверяют старика, что крепостное право восстановлено, и уговаривают крестьян за вознаграждение («луга поемные») временно, до смерти старого князя, играть роль крепостных. И вахлаки, чтобы получить эти поемные луга, соглашаются разыгрывать «дурацкую камедь».

В возникшей ситуации действительно есть что-то анекдотическое и парадоксальное. Автор с первых строк главы — картиной «веселой косьбы» вахлаков, слаженности их труда, размахом прокосов («прокосы широчайшие! »), образом мужика со жбаном — подводит странников (и читателя) к выводу:

Здесь богатырь народ!

И вот эти богатыри повинуются капризам и прихотям, выполняют нелепые и бессмысленные приказы выжившего из ума маразматика. В частном, в парадоксальности сюжетной ситуации главы «Последыш» отражается ненормальность, нелепость того порядка вещей, при котором народ — труженик и богатырь находится в полной экономической и правовой зависимости от власти дворянских последышей. Слово «вахлак» наряду со значением «неуклюжий, грубый, неотесанный» имеет и другое: «сонный», «полусонный». Мужики деревни Большие Вахлаки Безграмотной губернии Старо-Вахлацкой волости поначалу, в момент освобождения, — темные, с еще не проснувшимся социальным сознанием, а потому излишне благодушные и доверчивые по отношению к помещикам люди. Они поверили обещаниям наследников Утятина, они еще тешат себя иллюзией свободы, не осознают степени своей зависимости от помещиков. Изо всех вахлаков, может быть, один Клим Лавин понимает истинное положение вещей. Когда Влас упрекает его за шутовскую речь перед помещиком, в которой Клим говорил о полной зависимости крестьян от господ, Лавин отвечает:

Эх, Влас Ильич! где враки-то?..

...Не в их руках мы, что ль?

Правильность этих слов Клима подтверждается развязкой главы. Умер Последыш, но

...за луга поемные

Наследники с крестьянами

Тягаются доднесь.

Доверчивые вахлаки попали в одну из тех ловушек, которые на каждом шагу были расставлены «освобожденному» мужику. Суд, чиновничье-бюрократический аппарат, буржуазная законность оказываются на стороне наследников, и поездки Власа в Москву и Питер не приносят пользы («...толку что-то нет»).

Источник: Беседина Т.А. Эпопея народной жизни ("Кому на Руси жить хорошо"). СПб: "Наука" РАН, 2001