Подробный анализ рассказа "Тупейный художник"

«Тупейный художник» (1883), анализ которого мы проведем, входит в круг самых известных и даже популярных произведений Лескова. Культурный читатель нередко знает сюжет рассказа с детства. Этот сюжет построен на предании и в предание же вошел. Лесков рассказал историю любви и гибели крепостной актрисы «бывшего орловского театра графа Каменского» и служившего в этом театре тупейного художника (то есть парикмахера и гримировщика; слово «тупей» на языке XVIII—XIX вв. означало прическу или, как пояснял «Толковый словарь» В. Даля, «взбитый хохол на голове»).

При каком из исторически известных графов Каменских происходит действие, не ясно, да это и не важно, для автора существенно другое: события совершались в пору крепостного владения людьми. Один из подзаголовков рассказа акцентирует именно антикрепостническую тему: «Святой памяти благословенного дня 19-го февраля 1861 г.».

Оба графа Каменских, действующие в произведении, отличаются не просто жестокостью, лютостью нрава, но и сугубым внешним безобразием. Граф — владелец театра — «страшно нехорош», «на всех зверей сразу походил». Его брат собою был еще непригляднее: «все лицо у него в буграх заросло», так что даже брить было опасно.

Под «проклятой усадьбой» по традиции подведены подвалы, где сидели на цепях рядом с медведями провинившиеся, согласно усмотрению графа-театрала, актеры. Вступиться за них было некому: все опасались барина. Бежавших от его лютости героев, Любу и Аркадия, выдает не имеющий никакого отношения к Каменскому священник, потому что боится расправы точно так же, как и крепостные графа. Тема страха объединяет всех героев рассказа: рабов и хозяев жизни. По отношению к Каменским она реализована в упоминании исторического факта, получившего легендарное распространение: «Фельдмаршала Михайлу Федотовича крепостные убили за жестокость в 1809 году...». Легендарности этого события способствовало посвященное ему стихотворение В. А. Жуковского «На смерть фельдмаршала графа Каменского» (1809). Стихотворение публиковалось Жуковским в разных вариантах, и в одном из них, прославляя военные заслуги екатерининского полководца, поэт тем не менее не умолчал и о его «презренной» гибели:

Здесь рок Каменскому конец презренный дал

Живым лишь только в устрашенье!

Перерабатывая свое произведение для последующих после первого изданий, Лесков вносил в него поправки, усиливающие антикрепостническую тенденцию. По мысли писателя, читатель и двадцать с лишним лет спустя после отмены крепостного права, то есть в 1883 году, должен был воспринимать антикрепостническое содержание рассказа как незабываемый, живой, не ушедший в историю опыт.

Подчеркнем, что этот неугасимый пафос лесковского «Тупейного художника» актуален и для читателя XXI века. Психологические травмы многовекового рабства по-прежнему ощутимы в национальном сознании. Оппозиция раб — хозяин реализуется в современной жизни нередко и разнообразно. Страх продолжает быть стойким побудителем действий русского человека.

В разработке крепостнической темы Лесков открыто опирается на творческий опыт своих предшественников. В «Тупейном художнике» подробно развита фабула известной повести А. И. Герцена «Сорока-воровка», опубликованной в журнале «Современник» еще в 1848 году.

Многие мотивы, существенные для лесковского рассказа, были впервые введены в литературу другим русским классиком, И. С. Тургеневым, в его знаменитом повествовательном цикле «Записки охотника» (1847-1852). Среди них нужно также отметить следующие: «раб» — прежде всего человек, он тоже способен любить, постигать красоту природы и жизни, он способен чувствовать сопричастности мирам. Мир русских дворян и крестьян — единый русский мир; талантливость русского человека не зависит от его социальной принадлежности и у всех вытекает из одного источника — человеческой природы и Божьих даров.

С творчеством Н. А. Некрасова и Ф. М. Достоевского произведение Лескова связано темами страдания, страдателей и сострадания. Героиня «Тупейного художника», бывшая крепостная актриса, в другом времени — няня рассказчика ее истории, обращается к своему слушателю с знакомыми для русской литературы XIX века словами: «А ты, хороший мальчик, мамаше этого никогда не говори, никогда не выдавай простых людей: потому что простых людей ведь надо беречь, простые люди все ведь страдатели».

В отличие от Герцена, Тургенева, Некрасова и даже Достоевского тема страдания и страдателей не получит, однако, у Лескова ни философско-нравственного, ни эстетического разрешения или катарсиса — духовного очищения через ужас и сострадание. Возлюбленный Любови Онисимовны, Аркадий, перенесет пытки в графских подвалах, будет умирать, но выживет и после кровавых военных сражений; вернувшись к ней, он погибнет от руки «своего брата» — простого человека, дворника. Граф в конце концов помимо воли определил герою путь в соответствии с благородным характером Аркадия — послал на войну, дал шанс выслужить личное дворянство, открыл «путь чести». Человек из народа — «постоялый дворник» — зарежет Аркадия ночью, сонного, увидев на его груди деньги: «Совсем,— говорит,— горло перехватил и пятьсот рублей денег с него снял. Поймали его, весь в крови, говорят, и деньги при нем». Героиня рассказа утоляет свои страдания тоже по-русски, пытаясь залить их «из плакончика»: «облить уголь», «Аркашу помянуть».

Трагедийный пафос в рассказе Лескова лишь нарастает к финалу. Обращен он, повторим, к сознанию читателя, живущего после отмены крепостного права.

Название своего произведения писатель никогда не менял. Этот факт свидетельствует, что антикрепостнические мотивы усилены здесь размышлениями о судьбе художника, и в особенности о судьбе художника в России.

Не только живописцы, скульпторы, писатели или актеры являются, с точки зрения лесковского рассказчика, художниками. Устаревшему, академическому представлению жизнь противопоставила свои резоны. Как художники известны и золотых и серебряных дел мастера, в Америке, замечает рассказчик, прославился мастер, работавший над лицами умерших. Парикмахер Аркадий тоже был несомненно художественно талантлив. Он не просто причесывал, но «рисовал» актрис. Причем всех, а когда приходилось, и самого графа «отрисовывал» в благородном виде. Сила его художества заключалась, по слову рассказчика, в «идейности», в способности придать лицу тонкое, высокое выражение. Но если грим, выполненный Аркадием для актрис, превращая дворовых девушек в героинь и даже богинь, то «рисовка» урода-графа прикрывала благородной личиной истинный облик крепостника. Лесковым описаны и минуты вдохновения, не раз переживавшиеся тупейным художником. В эти мгновения он гляделся совершенным красавцем, в очах светилась ангельская душа, на челе покоилась дума, смотрел он тогда будто «из-за туманного облака».

В таком описании легко узнаваемы романтические образы и представления. Согласно же романтическим понятиям, художник — существо, возвышающееся над реальностью, ему открыты тайны жизни и искусства, высшая гармония только через художника может войти в жизнь, он, как истинный мастер, наделен совершенным вкусом, ему неведомы противоречия между мыслью и формой, его искусство способно преображать действительность.

Аркадий «рисовал» актрис для сцены, а графа — для жизни. Темы игры «на театре» и игры на жизненной сцене сходятся в судьбе художника — личности исключительной, наделенной чертами истинности, подлинности. Герой Лескова — и в этом также проявляется его романтическая избранность — постоянно находится на грани жизни и смерти, ходит по лезвию бритвы. В такие условия Аркадий поставлен договором с графом, по которому он не мог применять свое искусство ни к какому другому мужскому лицу, кроме графова, не обрекая себя на мучения и гибель в солдатах. Брат покровителя театра, зная содержание договора, под пистолетами заставил Аркадия «убрать» свое лицо, за порез обещая непременно убить. Избежав ожидаемой смерти, герой все-таки погибает, но неожиданно, случайно и поэтому уже совершенно мученически.

Настигнув художника, смерть так изменит его собственное лицо, что он станет почти неузнаваемым, и это значит — своеобразной противоположностью своих художественных образов, антиподом «тупейных» «рисунков». Постоянно испытываемая им близость смерти — знак избранности, но сама смерть выводит его образ за пределы романтики.

Рассказ няни об Аркадии герой-рассказчик не случайно слушает в буквальном смысле слова на могиле художника. Первый подзаголовок произведения Лескова — «Рассказ на могиле».

Итак, катастрофичность судьбы художника обнажает, делает явной глубинную трагичность русской жизни. Именно через художника, по Лескову, проявляется сущность, метафизика судьбы русского человека.

Аркадий решается противостоять тирании и сластолюбию графа и, ни минуты не колеблясь, действует в соответствии со своей благородной натурой. Он спасает, увозит возлюбленную, конечно, не просчитав подробности и последствия побега. В его поведении видны типичные черты, свойственные очень многим лесковским героям, «антикам» (так Лесков именует своих талантливых и благородных чудаков) и праведникам. Более же других Ивану Двягину — герою повести с символико-поэтическим названием «Очарованный странник», герою, очарованному красотой жизни, страннику, наделенному истинным художническим чутьем.

У Лескова, что подтверждают и другие его сочинения, художническая одаренность лежит в основе русского национального характера.

Левша, герой одноименного сказа, искуснейший мастер, выковал микроскопические гвоздики для подков «аглицкой» блохи только после того, как помолился Богу, совершил поклонение иконе святого Николая-угодника, отрешился от мира. Мудрили туляки над своим мастерством, «наружу» не показываясь, неизвестно чем питаясь, не внимая словам извне о пожаре, закончили «безотдышную работу» в самую последнюю минуту отведенного им срока. При этом в «тесной хороминке», в которой они искусничали, «такая потная спираль сделалась», что трудно — нельзя было «продохнуть». Это ли не стихийное, хотя и не романтическое, проявление вдохновения?

В рассказе «Тупейный художник», анализ которого нас интересует, все герои так или иначе связаны с миром искусства, игрой, театром. Трагическая игра есть ив русской жизни, и проявляется она не только в смене ролей, которые вынуждена «исполнять», например, героиня рассказа — Люба. Сначала Любовь Онисимовна — актриса, потом — скотница, няня, наконец — прожившая свою жизнь рассказчица. «Постоялый дворник», зарезавший художника, совершил свой поступок, как это ни парадоксально, тоже по своеобразному наитию, мгновенному «озарению», так, будто вынужден был сыграть роковую роль: увидел деньги — зарезал. Очевидному злодеянию его никто не удивился, нравственной оценки он не вызвал ни у одного из персонажей рассказа, даже у героини. Случайность происшедшего в силу особых русских условий, привычек, деформаций сознания оказывается роковым образом закономерной.

Состояние вдохновения в итоге объединяет и художника Аркадия, и зарезавшего его безымянного «постоялого дворника».

Реалистическое искусство Лескова не разводит в разные стороны, не разделяет противоположности: жестокость и способность к милости (граф и его отношение к Аркадию), изменчивость и постоянство жизни (путь и гибель художника), творческий порыв и преступление. Источник единства — русская жизнь, русское сознание с их одноприродностью, общей сущностью.

Композиция «Тупейного художника», как всегда у Лескова, замысловата. Рассказ ведет герой, некогда мальчиком слушавший горестное повествование своей няни на могиле ее погибшего возлюбленного, неподалеку от которой чернеют развалины театра Каменского. Речь Любови Онисимовны звучит как поминки по художнику, о чем прямо сообщается в финале: «Более ужасных и раздирающих душу поминок я во всю жизнь не видывал».

История о любви, художнике, гибели обращена к ребенку. Она вспоминается героем-рассказчиком в другом времени и в другом возрасте. Цель Лескова — воздействовать на память слушателя с тем, чтобы поколебать сложившийся тип сознания и тип поведения русского человека. Напомнив, ужаснуть и тем самым освободить от прошлого, от нравственного наследства крепостничества.

Читательская судьба произведения «Тупейный художник», анализ которого мы провели, сложилась так, что во многом свидетельствует о реализации авторской установки. В глазах потомков «Тупейный художник» — не только художественное произведение. К этому рассказу обращаются и как к документальному источнику, психологически достоверному свидетельству о трагическом прошлом России.

Источник: Русская литература. XIX век. От Крылова до Чехова: Учеб. пособие. Сост. Н.Г. Михновец. - СПб.:"Паритет", 2001