Особенности эпохи и французской литературы 17 века

В 17 веке судьба Франции как единого национального государства, возглавленного абсолютной монархией, определилась окончательно. Эта форма правления опиралась на своеобразное равновесие, установившееся между феодальным миром и формирующейся буржуазией, благодаря чему королевская власть могла обрести «известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними».

Переходность эпохи давала о себе знать не столько в непримиримых столкновениях центробежных и объединяющих страну сил, как это было в период гражданских (так называемых «религиозных») войн конца 16 в., а в формах более сложных, связанных прежде всего с проблемой «государственного интереса», означавшего одновременно и единство Франции, и могущество правящей династии. Абсолютная монархия жестоко карала своеволие феодалов, но также стремилась задобрить их пенсиями и придворными синекурами. Очень интенсивно формировался двор, каста придворных, зависимых от короны. Развитие капиталистических отношений поощрялось, хотя и сдерживалось целой системой ограничений, а стремлению буржуазии «одворяниться» противостояла устойчивость сословной лестницы. И все это на фоне народного недовольства, не раз дававшего о себе знать в восстаниях.

«Равновесие» было чревато взрывами и не оставалось неизменным на протяжении века. Политические катаклизмы запечатлелись в духовной жизни Франции, в частности в ее литературе, определяя ход противоборства отдельных ее течений на разных исторических этапах. Для характеристики раннего этапа в качестве одной из важнейших историко-литературных проблем выступает соотношение ренессансных традиций с ведущими тенденциями французской литературы 17 века — реалистической, классицистической, барочной. В целом эта связь определяется коренными переменами во взгляде на мир, на положение человека в мире и на вытекающие отсюда потенциальные возможности личности.

Вера гуманистов в победу свободного справедливого общественного строя опровергалась ходом истории, а представление о людях-титанах сменялось концепцией человека как малой частицы, зависимой от неумолимых законов мироздания. Это новое мироощущение в немалой степени основывалось не только на социально-историческом опыте, но и на научных открытиях в области естественных наук, в частности в области астрономии, механики, математики. Выдающийся физик, математик и писатель 17 в. Блез Паскаль писал, что его пугают открывающиеся его взору ученого бесконечность вселенной и беспредельность малого, прозреваемого наукой. Но ему же принадлежит известное изречение, содержащееся в незавершенном труде, опубликованном посмертно под названием «Мысли» (1670): «...человек всего лишь тростник, слабейшее существо в природе, но он — тростник мыслящий. Чтобы убить его, не требуется мощи вселенной: его может уничтожить легкое испарение, капля воды. Но обрушься на него вселенная, человек все равно превзойдет в благородстве силу, убивающую его, ибо сознает, что умирает и понимает превосходство над ним вселенной: она же этого совсем не ведает. Следовательно, все наше достоинство составляет мысль. Мы возвышаемся ею, а не пространством или продолжительностью, которые мы не сможем заполнить собою. Будем же учиться хорошо мыслить. Вот начало нравственности» («Мысль», статья VI).

Паскаль в афористически образной форме высказал одно из важнейших положений учения о человеке, которое было идейно-ценностным центром передовой теоретической мысли эпохи. Крупнейшие мыслители 17 века, начиная с Бэкона и Декарта и кончая Локком и Лейбницем, положили в основу созданных ими всеохватывающих философских систем признание всемогущества разума, уверенность в возможностях знания, основанного на анализе законов природы и человеческой жизни. Этот характерный для 17 века познавательный принцип нашел отражение и в литературе. Он проявился, в частности, в стремлении образно отразить социальные законы, управляющие поведением и внутренним миром людей.

Источник: Андреев Л.Г. и др. История французской литературы: Учеб. для филол. спец. вузов. - М.: Высш. шк., 1987