Октавио Пас: биография и творчество поэта

Поразительный массив сделанного мексиканским поэтом Октавио Пасом во всех его многочисленных ипостасях — мыслителя-эссеиста, переводчика древних и новых литератур Востока и Запада, художественного критика, политического публициста, неустанного литературного организатора, создателя и редактора в течение двадцати лет лучшего испаноязычного журнала «Вуэльта» («Поворот») — живет соединением несоединимого. Впрочем, таков — по Т.С. Элиоту и Антонио Мачадо — внутренний двигатель всякой лирики, а лириком Пас остается всегда и во всем, даже если прибегает к прозе.

Сын известного столичного адвоката и радикального журналиста, Октавио Пас родился 31 марта 1914 г., детство провел в пригороде Мехико, выросшем на месте древнего индейского селения Мишкоак. Стихи начал писать с четырнадцати лет, дебютировал сборниками «Дикая луна» (1933), «Корень человеческий» и «Они не пройдут!» (оба — 1937). В 1944 — 1945 гг. жил в США, позднее — был на дипломатической службе во Франции, Индии и других странах, преподавал в Америке и Европе, но от академической карьеры отказался, а с дипломатического поста был уволен за антиправительственные высказывания. В конце сороковых сблизился с французскими сюрреалистами, многих из которых знал еще по довоенному Парижу и по их эмиграции в Латинской Америке. После публикации документов о ГУЛАГе в аргентинском журнале «Сур» («Юг») в 1950 г. был предан тогдашними симпатизантами СССР публичному остракизму и навсегда порвал с левыми.

Октавио Пасу принадлежат книги лирики «Свобода под сенью слова» (1949), «Саламандра» (1962), «Поворот» (1976), «Растущее изнутри» (1987). Он — автор лирических поэм «Солнечный камень» (1957), «Пробел» (1967), «Прошлое на ладони» (1974), нескольких экспериментальных многоязычных сборников («Ренга», 1972, в соавторстве с Ж. Рубо, Э.Сангвинетти и Ч. Томлинсоном). Особенно известны и переведены на множество языков эссе Октавио Паса, в которых он развивает традиции испанской философской эссеистики Мигеля де Унамуно, Антонио Мачадо, Хосе Ортеги-и-Гасета: книги «Лабиринт одиночества» (1950), «Переменный ток» (1967), «Людолюб» (1979), «Двойное пламя» (1993). Он — лауреат многих национальных и зарубежных премий, включая крупнейшую в испаноязычном мире премию Сервантеса (Мадрид, 1981), премию Токвиля за эссе (Париж, 1988) и Нобелевскую премию (1990), почетный член Американской академии искусств, доктор университетов Мехико и Гарварда. Посвященная Пасу антология «Слова как мосты» (1994) стала своеобразным смотром поэтических сил эпохи, в нее вошли обращенные к восьмидесятилетнему мастеру стихи крупнейших лириков всех континентов от Чеслава Милоша до Дерека Уолкотта и от Иосифа Бродского до Ива Бонфуа.

«Светоч поэта — противоречие», — обронил Лорка. Путеводные противоречия Октавио Паса начинаются с того, что он пишет — и мало кто в Латинской Америке так остро это сознает! — на языке, пересаженном на чужую почву. «Я чувствую себя потомком Лопе и Кеведо... но я не испанец... Мы европейцы — и не европейцы», — скажет он, подводя итоги работы, в Нобелевской речи. Больше того, Октавио Пас помнит, что отцы и деды тех же Кеведо и Лопе огнем и мечом завоевывали его родину и что лучшими цветами испанокатолической культуры в его стране и на всем его континенте поросли — как можно от этого заслониться? — могильники богатейших цивилизаций доколумбовой Америки. Отсюда — сквозная, не покидающая ни лирику, ни эссеистику Паса тема разрыва с собой и поиска себя.

Октавио Пас — наследник европейских романтиков (Новалиса, Гёльдерлина, Колриджа). Мир в его сознании — вселенная знаков, где одно просвечивает в другом. Поэтому и разрыв предстает у Паса то разлукой с детским эдемом родительского сада и библиотеки, то изгнанием Адама из мильтоновского и блейковского Рая, то «падением» человека Нового времени в бездну «второй природы» — в стихию истории. Истории, которая — в виде прозы, документа, повествования — датирует, подвергает анализу и обобщает увиденное, неизменно и безуспешно борясь в этом с поэзией — голосом неповторимого и зеркалом невидимого, «птицей мига, который везде и нигде» («Нобелевская речь»). Поэтому и мир у Октавио Паса, как у его любимых греческих философов-поэтов Эмпедокла и Гераклита, — не окаменелая сущность, а неуловимый переход: «Мир — это ветер, / это лишь воздух на перелете» (стихотворение «Ветер»).

Сегодняшний поэт для Октавио Паса — голос немых ушедших и дитя разноязыкой современности, замурованный узник, нащупывающий из своего одиночества дорогу к сопричастности — к настоящему, из которого выдворен. Первые, лейтмотивные такты «Оборванной элегии»: «Я снова вспоминаю наших мертвых», — не просто биографическое признание. И даже не только историческое свидетельство сына XX в., разбуженного эхом первой мировой бойни, видевшего фронты гражданской междоусобицы в Испании и не забывшего миллионных жертв второй мировой войны, сталинских лагерей и гитлеровских топок. Это еще и древняя память уроженца Мексики, земли архаического отношения к смерти, ее сакрального почитания и праздничного смеха над ней.

Поиск поэта драматичен, раздвоено, как в одноименном стихотворении, и его слово, в котором борются всепоглощающее безмолвие и повелительный ритм. Путь к себе пролегает здесь через отчужденный мир различий и подобий, сталкивая героя с его калейдоскопическими ложными «я» (стихотворения «Улица», «Номер в отеле»), и через преодоление себя ведя к встрече, к обретению — в себе, рядом и перед собой — «другого». Отсюда — тяга Октавио Паса к иным цивилизациям — Китаю, Японии, Индии (книга стихов «Восточный склон», 1969). Мотивы старинного рыцарского пути в поисках Грааля переплетаются у него с романтическими метафорами двойника, ожившего зеркала или тени, с мексиканской тягой к личинам (стихотворение «Маскарад на рассвете»).

Но, может быть, главное для Паса воплощение жизни и поэзии в непримиримости и неразрывности их полюсов — это любовь, встреча стихий, нередко чреватая гибелью, «страстная мечта о единственном другом» (стихотворения «Два тела», «Ночная вода», «Майтхуна»).

Источник: Поэты - лауреаты Нобелевской премии. Антология / Ред.-сост. О. Жданко. М.: Панорама, 1997