"Дзяды" (Мицкевич): описание и анализ произведения из энциклопедии

«Дзяды» («Dziady») — «драматическая поэма» А. Мицкевича. Поэма состоит из пролога «Упырь», трех частей, наименования которых нарушают цифровую последовательность — вторая, четвертая и третья. За ними следует цикл стихов «Отрывок третьей части». Таким образом, драматические части находятся в обрамлении поэтических. Существует также незаконченная первая часть, «Дзяды — представление». В каждой части «Дзядов» герой появляется в новой ипостаси, их сюжетные линии не имеют между собой ничего общего. Расположенная в пространстве между литературой и театром, эта драматическая поэма вошла в фонд славянской и мировой культуры.

Первые две части «Дзядов» (вторая и четвертая) и пролог «Упырь» были написаны и вышли в свет в Петербурге (1823). В 1861 и 1865 г. появились их переводы на русский язык. Третья часть и «Отрывок третьей части» были опубликованы в Дрездене в 1832 г. На русский язык переведены в 1929 г. Премьера «Дзядов» состоялась в Кракове в 1901 г.

Следуя общей тенденции эстетики романтизма, поэт претворил в «Дзядах» свой жизненный опыт: несчастную юношескую любовь и участие в студенческом кружке филоматов и филаретов в Вильне (1823 г.). Мицкевич создал подлинное романтическое произведение, в котором переплетаются ведущие темы эпохи: двоемирия и идеальной любви, а также мессианистски окрашенная тема любви к родине. Любовь в поэме не знает границ между тем и этим миром и, сближаясь по смыслу с категориями духа и абсолюта, относится не только к идеальной возлюбленной, но и к родине, перерастая таким образом в тему патриотизма и приобретая исторические значения. Она существенно дополняется темой памяти, которую Мицкевич решает сквозь призму народной славянской мифологии, обращаясь к поминальному обряду (dziady), что существенно расширяет границы художественного пространства поэмы и намечает связи между двумя мирами, существенные для поэтики романтизма. Романтическая картина мира преображается под воздействием архаической мифологии.

Во второй части Мицкевич воссоздает славянский обряд поминовения всех умерших. Герой, выступающий в образе Призрака, появляется во время поминального обряда, служащего семантическим фоном для темы романтической любви, не знающей преград. Он испытал всю полноту любви на земле и продолжает любить и после смерти. В обряде участвуют представители реального и загробного мира. Последние следуют друг за другом, повествуя о своей жизни на земле, о любви и отказе от нее, о ненависти.

Темы второй части «Дзядов» Мицкевича разворачиваются в четвертой, основой сюжета которой является мифологема — приход умершего в страну живых. Главный герой — Отшельник (Густав) — не прямо соотносится с потусторонним миром, а выступает как человек и не-человек. Он на некоторое время вернулся в страну живых и возвращается обратно в сакрально отмеченное время. Знаменательно, что этот приход совершается в канун обряда поминовения. В пространстве жизни тема смерти поддерживается безумием героя, позволяющим полную свободу поведения и высказываний. Густав-безумец характеризуется через костюм; в его описании явно выделяется растительный код — только в мире природы герой находит покой и верного друга, еловую ветвь, с которой не расстается. Густав, будто исповедуясь, рассказывает о своем чувстве, которое привело его к самоубийству. Он ведет тему любви фрагментарно, рывками, непоследовательно; но в своей целостности и напряженности она создает основное звено романтического космоса. Густав вступает в диалог с невидимыми представителями мифологического пространства, что указывает на связь второй и четвертой частей. В этой части «Дзядов» пространство населяется вещами, знаменующими уют домашнего очага. Присутствует также ряд вещей, указывающих на мифологические измерения пространства — три свечи, гаснущие по очереди и призывающие главного героя вернуться в «тот» мир.

Третья часть «Дзядов» Мицкевича, внешне отрицая структуру первых частей, на самом деле многое из них сохраняет. Сакральные значения фокусируются здесь в образе священника Петра, который ведет главного героя к осознанию смысла истории и останавливает его на пути к богоборчеству. Метаморфоза главного героя обозначается заменой имени: в сочельник Густав преображается в Конрада. В этой части в широком плане представлена тема любви, только теперь она имеет другой объект — родину. Данная часть связывает воедино историю и комплекс религиозных значений смерти и Воскресения. Исторические события сакрализуются, вторят сюжету пасхальной мистерии, и в терминах мессианизма в этой части «Дзядов» представляется один из реальных эпизодов польской истории — движение филоматов и филаретов, сурово наказанное царскими властями. Здесь появляются исторические герои, участники того самого события, которое пришлось пережить и самому А. Мицкевичу, в связи с чем он и был сослан в Россию, затем уехал во Францию и больше никогда не вернулся в Польшу. Так поэт приближается к границе, разделяющей искусство и жизнь. Исторические персонажи принимают черты христианских мучеников, мужественных борцов за свободу; тема памяти связывает прошлое и настоящее, реальное и мистическое. В третью часть введены мифологизированные образы российских чиновников, которых наказывает сама природа, и это наказание — удар грома — заставляет вспомнить о расплате за грехи персонажей моралите. Таким образом, в «Дзядах» просвечивают структуры религиозной драмы старинного театра. Данная ситуация усиливается в эпизоде изгнания дьявола и в сценах, иллюстрирующих возмездие, настигшее преследователей польских патриотов.

Третья часть «Дзядов» имеет особый тип художественного пространства. В ней воспроизводятся реальные очертания бывшего Базилианского монастыря в Вильно, где размещалась тюрьма и где некоторое время находился сам поэт. Тюрьма контрастирует с реально существовавшим дворцом Сенатора — местом действия третьей части. Варианты художественного пространства противопоставлены по принципу: высокое — низкое, и все высокие значения вбирает в себя тюрьма как локус, освященный патриотической темой мученичества за свободу. Пространство обоих типов организуется вещью на сцене: здесь представлен суровый быт заключенных и их скромная рождественская трапеза, контрастирующие с роскошным балом во дворце.

«Дзяды» завершаются циклом стихотворений «Отрывок», где вводится тема польского изгнания, Вавилона-Петербурга, России с ее безмерным пространством, готовой поглотить борцов за свободу.

По замыслу А. Мицкевича предполагаемая постановка «Дзядов» требовала открытой, сферической сцены, имитировавшей строение мира в целом. Подробно поэт рассмотрел этот тип сцены в «Лекциях по славянской литературе», прочитанных в Коллеж де Франс. Рассчитанные на этот тип сцены, «Дзяды» долго не ставились и игрались в отрывках любительскими труппами. Только с начала 20 века они вышли на сцену и не сходят с нее до сих пор, продолжая оставаться символом национальной польской культуры.

Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. - М.: ВАГРИУС, 1998