«Совесть нации», великий писатель современности В.П. Астафьев последние годы своей жизни посвятил теме войны. Поисками новой правды о войне вызвана к жизни повесть «Обертон» (1996). Повествование в ней ведется от имени Сергея Иннокентьевича Слесарева, но истинная фамилия героя Слюсарев, её искажение автор оценивает как знак эпохи, подмявшей под себя человека с его индивидуальностью и особинкой.

Этот роман критика считает образцом эстетики постмодернизма. Хаотичность, непознаваемость, многомерность безграничного мира наиболее адекватно выражены именно в этом тексте. Называющий себя «турбореалистом», В. Пелевин оценивает современный мир как гремучую смесь техногенного мышления, восточной философии, компьютерных технологий, рок — музыки и «дури» (наркотики, ядовитые грибы и пр). При этом человечество неустанно бьется над вечными вопросами о смысле пережитого и переживаемого.

Смешение и смещение — основные принципы эстетики постмодернизма. В. Пелевин наиболее последовательно воплощает их в своих произведениях. В книге абсолютно реалистическое начало. Максим Кривомазов, «человек незлой души, по природе веселый и отзывчивый», всю жизнь проработал в милиции, хотел, чтоб сыновья пошли по его стопам, поэтому и назвал старшего — Овир, младшего — Омон. Первый сын умрет от менингита в 4 классе, но и младший обманет надежды спивающегося в одиноком старчестве отца. Мальчик с детства живет мечтой о небе.

Образ Плюшкина — это дальнейшее логическое развитие об­раза Собакевича, это гиперболическое, больное выражение того же характера. Недаром же этот образ является у Гоголя сейчас же после Собакевича, как бы дополняя его, поясняя его смысл, показывая собакевичевскую душу под увеличительным стеклом микроскопа. В манерах и чертах Плюшкина легко узнаешь ма­неры и черты Собакевича, только продолженные и удлиненные.

Как натура практическая, хладнокровная и рассудительная, Собакевич великолепно понимает, что нужно и полезно в его положении. Он трезвый реалист, стоит на почве фактов и ведет свою линию. Собакевич очень неглуп и толков хотя он и не читает книжек. Если при всем том Собакевич имеет не­лепый, смешной вид, то объясняется это не его личными свой­ствами, а его положением: он очень умно и толково ведет свою линию, по линия-то его совершенно бессмысленна.

Франц Кафка (годы жизни - 1883—1924) работал над своим последним произведением — романом «Замок» — в течение нескольких месяцев 1922 г. Книга вышла в свет в 1926 году, после смерти ее создателя, так и оставшись незавершенной. История некоего К., объявившего себя землемером и в течение шести дней бродившего по лабиринту дорог Деревни» которые так и не привели его в Замок, лишена концовки.

У «Бедной Лизы» действительно счастливая судьба. Повесть принадлежит к числу произведений, которые знаменуют собой литературную эпоху, и в этом ее значение для истории литературы. Написанная более 200 лет назад, она не знала за эти два века ни забвения, ни утраты читательской любви.

"Балаганчик" был написан в январе 1906 г. по инициативе Г.И. Чулкова, который предложил Блоку развить в драматическое представление тему его одноименного стихотворения, написанного в июле 1905 г. Пьеса предназначалась для предполагавшегося театра "Факелы". Предприятие это не осуществилось, и в апреле 1906 г. "Балаганчик" был опубликован в первом выпуске альманаха "Факелы" (с подзаголовком: "Лирические сцены").

Прямым откликом на те научные опыты, которые ве­дутся сегодня на человеческом мозге, был роман Колина Уилсона «Необходимое сомнение» (1966). Книга эта позволяет причислить ее к произведениям философского жанра, в ней превалируют раздумья автора над тем, к чему приведут эксперименты ученых, изобретающих но­вые и новые препараты, стимулирующие и притупляющие работу мозга.

Содержание «Философского камня» определяется инте­ресом автора к тем опытам по физиологии мозга, кото­рые активно велись в Англии и США на протяжении 60-х годов. Местами автор настолько увлечен прочитанным и изученным, что сюжет романа его перестает интересо­вать и отступает на задний план. Здесь уместно сказать, что Уилсон неоднократно в личных письмах этих лет под­черкивал свое отношение к беллетристической «оберт­ке», в которой, по его словам, легче донести до читателя подчас горьковатую пилюлю.