Жанр хождение в древнерусской литературе

Судьба многих литературных героев связывается с путешествием: “охота странствовать” в поисках ума “нападает” на Чацкого, бежит от тоски на юг России и Кавказ Онегин, на пути в Персию умирает Печорин, летит на “птице-тройке” Чичиков. Преодолевают пространство герои Гомера, Жюля Верна, А. Конан Дойля и Б. Окуджавы. Старый как мир художественный прием (отправить героя в дорогу) неизменно вызывает читательский интерес.

По воле судьбы или поддавшись “охоте к перемене мест”, путешествуют и записывают дорожные впечатления Н.М. Карамзин, А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, Ч. Диккенс, И.А. Гончаров, многие другие. Странствуют сами авторы и их герои. Художественная литература и перемещение в пространстве, путешествие оказываются издавна связанными друг с другом.

Древнерусские люди тоже путешествовали и описывали свои странствия. На протяжении многих веков в Древней Руси складывалась своя литература путешествий, чаще всего такие произведения называли “хожениями” (или — со старославянским “жд” — “хождениями”), а также “паломниками”, “путниками”, “странниками”, “посольствами”, “скасками”.

“Повесть временных лет” сохранила летописные рассказы о путешествии княгини Ольги в Царьград, о пути апостола Андрея в Киев и Новгород, предвещавшие появление жанра хождений. По мнению Н.И. Прокофьева (1909—1995), ученого, очень много сделавшего для изучения древнерусских хождений, этот жанр начал складываться, вероятно, еще в X—XI вв. Одннако произведением, открывающим историю жанра и ставшим классическим образцом для всех последующих авторов, стало “Хождение Даниила, игумена Русской земли” (нач. XII в.).

О чем и как писали Даниил и русские путники? Что привлекало их внимание в неведомых странах?

Объект повествования хождений — новые места, чужие страны. “Игумен Русской земли” (так ответственно называл себя Даниил) путешествует по Сирии и Палестине, его интересуют прежде всего “святые места”, где происходили библейские события. Увиденные достопримечательности Даниил описывает просто, конкретно, обязательно указывая местоположение той или иной святыни относительно уже известных объектов.

Назначение хождения — заменить путешествие изложением, стать путеводителем прежде всего для читателя, не отправляющегося в путь. Ходящий по святым местам спасает свою душу, но только в том случае, если он путешествует с благими мыслями — “со страхом Божиим и смирением”. Даниил добавляет, что он-то грешен и “неподобно ходил по святым местам, во всякой лености и слабости, в пьянстве и творил всякие неподобные дела”. Еще один грех, который мог совершить паломник, — похваляться своим путешествием. И здесь опять же Даниил непоследователен: сначала он утверждает, что этого греха за ним нет, а несколькими строками ниже откровенно признается в том, что “многие же посетившие святые места и святой град Иерусалим возгордились этим, как будто нечто доброе сотворили, и этим погубили усилия своего труда, из них первый я”.

Создание хождения скорее всего начиналось с предварительных набросков, заметок, которые потом литературно обрабатывались, становились произведениями художественными. Известно "Хождение Игнатия Смольнянина в Царьград” (кон. XIV—нач. XV в.), как раз представляющее такой предварительный набросок, где путешественник скрупулезно записывает свой маршрут, в результате последующей литературной обработки в древнерусскую книжность входит более подробное “Пименово хождение в Царьград”. Исследователи считают автором обеих редакций одного человека — Игнатия Смольнянина, написавшего хождения по приказу московского митрополита Пимена, с которым Игнатий путешествовал в Царьград.

Повествователь хождения — человек верующий, помнящий евангельскую притчу о рабе, зарывшем в землю свой талант. Повествователь трудится во славу Божию, он обязан быть точным, объективным и не занимать внимание читателя своей особой: для субъективизма восприятия, наполнившего литературу нового времени, здесь места не было.

Несмотря на стремление к объективности, в древнерусских хождениях хорошо угадываются их авторы — со своими характерами и художественными интересами. Создатели древнерусских литературных путешествий не были созерцателями, аскетами и фанатиками. Даниил, например, рассказывает, что он был принят везде — и королем Иерусалимским Балдуином I (предводителем крестоносцев), и противниками крестоносцев сарацинами; Даниил никого не осудил за время своего путешествия — ни людей, чуждых ему по религиозным взглядам, ни политических деятелей.

Структура хождения, пожалуй, как ни в каком другом жанре, зависит от повествователя: ведь все хождение — это монолог автора, цепь очерков, объединенная им. Кроме того, автор может описывать увиденное по мере своего продвижения, по очередности увиденного (временной композиционный принцип), либо опираясь на топографию местности (пространственный композиционный принцип). Пример пространственного построения — Хождение Стефана Новгородца (XIV в.), рассказывающее с достопримечательностях Константинополя, пример временного построения — уже упоминавшееся Хождение Игнатия Смольнянина, в котором автор подчиняется хронологии своего путешествия, включая в него не только изображение царьградских святынь (оно строится по традиционно пространственному принципу), но и исторические события, свидетелем которых он стал, так впервые на страницах хождения появляется описание дворцового переворота.

Хождение Даниила построено преимущественно по пространственному принципу, что характерно для паломнических произведений, хотя, справедливости ради, следует заметить, что пространственный и временной принципы взаимосвязаны и в чистом виде не встречаются.

Хождение обычно начинается со вступления, где автор говорит о цели предпринимаемого труда, о своей слабости и нерадивости и в то же время заверяет читателя, что в своем рассказе он придерживается документальной точности (что было, как уже говорилось, одним из основных требований, предъявляемых к жанру). После вступления следует цепь описаний-очерков, в паломнические хождения могут включаться вставные повествования о событиях Священного писания, связанных с местами, о которых идет речь.

Для языка хождений характерно использование элементов разговорного стиля, устного народного творчества, в нем редки метафорические обороты, а сравнения конкретны (заморские объекты сравниваются с местными, хорошо знакомыми. Например, игумен Даниил, будучи родом, вероятно, с Черниговщины, сравнивает Иордан с рекой Сновь (Сосной), а деревья на его берегах — с вербой). “Скромность стиля” (Н.И. Прокофьев) хождений, их лаконизм — также требование жанра.

Впрочем, на страницах хождений можно увидеть и возвышенный слог — там, где этого требует содержание. Хождение Даниила заканчивается особой главой “О свете небеснемъ, како сходить ко Гробу Господню”, где рассказывается, как в страстную субботу возжигаются лампады, висящие у Гроба Господня. Даниил заверяет, что все утверждения его предшественников о том, что небесный свет нисходит на лампады в виде голубя или молнии, — неправда: Благодать Божья сходит невидимо, и он, Даниил, был свидетелем этого события, поставив свое “кандило” (лампаду) “ради Бога и князей русских” и “от всей Русской земли”. В этой главе Даниил прибегает к риторическому стилю — с усложненным синтаксисом и особой ритмической организацией.

Главой “О свете небеснемъ..,” завершается повествование Даниила. Такой финал глубоко символичен — ведь "свет небесный", Божественная Благодать — то, ради чего и совершается путешествие, то, к чему стремится и автор-паломник, и его благочестивый читатель.

Историческая действительность определила этапы, по которым развивался жанр хождений, обратившийся в наше время в очерковую литературу путешествий.

Авторами первых русских хождений — с начала XII в. — были паломники, богомольцы, возвращающиеся “из Иерусалима с пальмовою ветвию от заутрени вербного воскресения”, на Западе их называли “palmarii” (Ф.И. Буслаев). Отсюда и само слово “паломник”. Интерес к паломническим хождениям не ослабевал на протяжении всего нашего средневековья и выплеснулся за его пределы.

С конца XIV в. на Руси сложилась новая разновидность хождений, авторы которых были уже не паломниками, а дипломатами и купцами. Этих людей интересовали теперь не только христианские достопримечательности, но и события светской жизни. Таким новатором стал Игнатий Смольнянин, в хождении которого рассказы о святынях Константинополя перемежаются светскими эпизодами, но наиболее известное хождение этой разновидности принадлежит знаменитому тверскому купцу Афанасию Никитину, совершившему в 1466—1472 тт. путешествие в Индию через Прикаспийское Закавказье и Иран. В своем “Хождении за три моря” Афанасий Никитин впервые рассказал русскому читателю о неведомых дотоле восточных городах и странах — от Египта до берегов Тихого океана.

В XVII в. появляется новый автор хождений — это землепроходец. Произведения землепроходцев зачастую носили практический характер, пример тому — “Отписки” Семена Дежнева, они были адресованы узкому кругу лиц, но затем стали фактом литературной жизни. Авторами “Отписок” были русские землепроходцы Петр Бекетов, совершивший поход в Забайкалье, Ерофей Хабаров, участник многих Сибирских экспедиций, Андрей Булыгин, ходивший на побережье Охотского моря, и другие.

Чтение хождений требует определенной художественной и исторической подготовленности, и тогда, обращаясь к началу нашей словесности, соглашаешься с мыслью, высказанной Н.И. Прокофьевым: “В ... кажущейся наивности (хождений. — О.Г.) содержится житейская мудрость, а в лаконизме ценная простота стиля, свойственные древнерусскому искусству”.

Источник: Древнерусская литература. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам / Сост. А.С. Демин. - М.: Изд-во МГУ, 2000