"Моление" Даниила Заточника: анализ

«Моление» Даниила Заточника по праву считается одним из самых оригинальных и загадочных памятников домонгольского периода. Может быть, впервые за всю историю древнерусской книжности XI—XIII вв. на страницах литературного произведения создавался образ частного человека, не ограничивавшего себя нормами средневекового этикета и непосредственно обращавшегося к сильным мира сего с мольбой о заступничестве и помощи. Личностное начало выражено в «Молении» очень ярко. Именно это обстоятельство предопределило пристальное внимание к «Молению» как со стороны историков, так и со стороны филологов.

Памятник известен в двух редакциях, созданных, вероятно, на рубеже XII— XIII вв. и относящихся к владимиро-суздальской литературной традиции. По поводу того, когда и кем были составлены эти редакции, высказано множество догадок. По гипотезе академика Б.А. Рыбакова, например, самой ранней редакцией следует признать «Слово», которое предположительно датируется 1197 г. Адресат его, по мнению ученого, — это князь Ярослав Владимирович, княживший несколько раз в Новгороде.

Вторая редакция — «Моление» — написана, как считает Б.А. Рыбаков, другим автором и обращена к Ярославу Всеволодовичу (сыну Всеволода Большое Гнездо), вероятно, около 1229 г. Автора этой редакции ученый предложил считать «Псевдо-Даниилом». «Моление» не только пространнее «Слова», но и содержит новые повороты в развитии авторской мысли, новые сведения и фактически создает новый образ адресанта.

Идейное и стилистическое расхождение этих редакций позволяет исследователям утверждать, что перед нами фактически два разных произведения, созданных, возможно, на основе одного раннего послания конца XII в.

Автор

Нельзя с уверенностью настаивать на том, что Даниил, автор «Слова», - реально существовавшее лицо. Тем не менее, в древнерусском источнике он единожды упоминается. Новгородская IV летопись сообщает о том, что после битвы на реке Воже в 1378 г. среди пленников из Орды оказался священник, у которого нашли «злых зелей лютых мешок. И испрашавше его и много истязавше, рассудивше, послаша его на заточение на Лаче озеро, идеже бе Данило Заточеник». «Заточник», таким образом, - пленник, заключенный, невольник.

Если судить по первой редакции памятника, автор его был сравнительно молодым человеком («ун возраст имею»). Когда-то он знал лучшую жизнь, но теперь пребывает в бедности. Даниил Заточник постоянно противопоставляет себя богатым и могущественным княжеским слугам. Впервые в древнерусской литературе заявляет о себе на страницах «Слова» тема житейских неурядиц и бедности. В риторической форме Даниил Заточник порицает возможный совет самого князя: как выход из бедственного положения предлагается женитьба на богатой. Автор с негодованием отвергает этот путь.

Примечательно, что автор «Слова Даниила Заточника» относится к интеллектуальной элите Древней Руси. Об этом свидетельствует его обращение к князю. Иногда «Слово» представляет собой сплошной набор заимствованных книжных фраз и формул. Утонченный характер и разнообразие литературных заимствований позволяют сделать вывод о необычайной начитанности автора.

Книжная мудрость автора была во многом поводом для самонадеянности. Взамен "милости" Даниил Заточник предлагает князю свои способности, прежде всего как умного человека и оратора: «Аз бо одеянием скуден, но мыслию обилен... Бых мыслию паря, аки орел по воздуху» Автор не исключает для себя возможности стать княжеским советником.

На страницах «Моления» Даниила Заточника создается образ верного «думца», мудрого острослова, знающего, как угодить своему господину. Прошение о княжеской милости — лейтмотив памятника, сквозная тема, объединяющая "малые" художественные образы и ораторские фигуры речи.

Художественное своеобразие "Моления" Даниила Заточника

Набор используемых стилистических формул у автора очень богат. Идейно-художественные приемы и средства восходят к двум традициям — книжной и народной (влияние скоморошьего балагурства и глумотворения некоторые исследователи считают результатом поздних переработок раннего памятника). К выявленным книжным приемам риторики Даниила следует отнести, кроме цитирования священных книг и распространенных в XII—XIII вв. сборников, также и ретроспективную историческую аналогию. Так, автор нередко проводит сравнение между событиями современной ему жизни и фактами библейской истории.
Постоянны у Даниила и риторические обращения, иногда напоминающие собой призывы к слушателям и отдельным князьям в "Слове о полку Игореве": «Господине!»; «Княже мой, господине!»; «Княже мои!»; «Братиа!». Наряду с этими ораторскими фигурами, используются традиционные для красноречия антитезы.

Доброму бо господину служа, дослужится слободы,
А злу господину служа, дослужится болшеи роботы.

Щедрый князь, подобный полноводной реке, текущей «сквози дубравы», противопоставлен скупому князю, который сравнивается с рекой в каменных берегах. Антитеза развита в целый образный ряд: щедрый боярин — сладкий источник, скупой боярин — источник с соленой водой.

Широко применяются различные виды повторов, в том числе анафора. Вся система словесно-стилистических средств, которые служат автору, подчинена одной цели — учить с помощью пословиц и поговорок. Следовательно, одной из определяющих примет авторской стилистики произведения является афористичность. Мудрые высказывания восходят как к литературным, так и к народным источникам. Создатель «Моления» иногда считает необходимым ссылаться на источник мудрых изречений даже в том случае, когда ему приходится использовать народные прибаутки и «притчи». Примечателен сам интерес к «мирским» оборотам и формулам.

Своеобразие поэтики «Моления» определяется значительным влиянием народной речевой стихии. Прежде всего это касается не применения созвучных частей слова (клаузул) в конце синтаксически параллельных отрезков (суффиксальные и флексивные рифмы), но рифм "начальных".

Стиховедами отмечены богатство и сложность рифм Заточника. В «Слове» встречаются и рифмы-аллитерации («агнеца» — «младенца»), и рифмы-ассонансы («слободы —роботы»), народные каламбурные рифмы («Боголюбиво» — «горе лютое»).

Наряду с этими средствами, необходимо назвать звукосмысловые и звукоподражательные повторы, которые не только служили целям особой выразительности, но и давали возможность эмоционально и логически выделить отдельные фрагменты текста. Принципиальную роль здесь играл зачин, в котором определена и программная установка произведения, своеобразного риторически украшенного сборника афоризмов.

Источник: Древнерусская литература XI-XVII вв.: учеб. для вузов. / Под ред. В.И. Коровина. М.: Владос, 2003.