Меню сайта
Статьи » Литература 19 века » Толстой Л.Н.

«Воскресение»: история создания, анализ и значение романа

  • Статья
  • Еще по теме

«Воскресение» — роман Л.Н. Толстого. Начат в 1889, завершен в 1899 г. Публиковался (с цензурными изъятиями) в 1899 г. еженедельным петербургским журналом «Нива», одновременно В.Г. Чертковым в Англии (полный текст). В 1900 г. появились отдельные русские издания, переводы на основные европейские языки (переводы тоже выходили с купюрами). Вскоре новое сочинение Толстого читалось, обсуждалось во всем мире. В архиве сохранилось более семи тысяч листов автографов, копий, корректур.

Замысел романа «Воскресение»

Исток замысла — история, рассказанная в Ясной Поляне летом 1887 г. известным судебным деятелем А.Ф. Кони. Когда Кони был прокурором Петербургского окружного суда, к нему обратился молодой человек из аристократического общества: как присяжный заседатель он участвовал в суде над Розалией Онни, соблазненной им, а теперь обвиненной в краже у пьяного «гостя» в публичном доме ста рублей. Молодой человек решил жениться на ней и просил передать ей в тюрьму письмо. Вскоре Розалия умерла от сыпного тифа, дальнейшую историю ее соблазнителя Кони не знал. Толстой горячо советовал написать об этом повесть для «Посредника»: «сюжет прекрасный». Но Кони не собрался, и спустя два года писатель попросил отдать ему тему.

История создания

Первая редакция — рассказ о Валерьяне Юшкине и совершенном им грехе (фамилию Юшкова носила в замужестве тетка Толстого). Рукопись доведена до приезда в окружной суд. Конец действительной истории казался Толстому слишком «простым»: важно было показать путь раскаяния и новой жизни. Уже в следующем автографе появилось окончательное заглавие «Воскресение» и эпиграф из Евангелия от Иоанна: «Я есмь воскресение и жизнь». Герой назван Аркадием Неклюдовым, потом Дмитрием Нехлюдовым. Эта фамилия — Нехлюдов — была хорошо знаком читателям Толстого по «Юности», «Утру помещика», рассказу «Люцерн». Очевидно, что в образе Нехлюдова воплотились многие автобиографические моменты

В романе Толстой намеревался, по его собственным словам, показать «два предела истинной любви с серединой ложной». «Истинная» — это юношеская любовь и затем христианская любовь «воскресшего» Нехлюдова к Масловой; «ложная» — чувственное влечение к ней. Без намерения жениться и сознания каких-либо обязательств, кроме «красненькой», сунутой на прощанье.

Начиная с 1891 г. Толстой мечтал о романе «большого дыхания», где бы все изображенное освещалось «теперешним взглядом на вещи». Такой роман начал получаться только после творческого решения, возникшего четыре года спустя: главное — не история Нехлюдова, а жизнь Катюши Масловой. Новое «Воскресение» не только было начато с Масловой, суда над нею, но, в сущности, весь сюжет подчинился истории ее жизни. Одна из главных мыслей романа: «очень уж обижен простой народ». (Катюша и говорит эти слова в последней, третьей части), и потому естественно, с полным правом, на полотно ложились сцены и картины народной обиды, люди, в ней виновные, пользующиеся всеми благами жизни за счет угнетенного положения жертв. Конечно, Нехлюдов, его личная вина остается в завязке сюжета; его нравственное прозрение служит компасом, ориентиром в оценке всего, что он видит; но его собственная духовная жизнь и судьба все же уходят в тень. Сердце создателя романа отдано «обиженной» Катюше, а не кающемуся дворянину. Нехлюдов нарисован холодно, как-то рассудочно, иногда в самом деле иронично. Это хорошо почувствовал А.П. Чехов, один из вдохновенных, безграничных ценителей искусства Толстого, но, вместе с тем, и один из трезвых судей.

«Воскресение» (Толстой): анализ романа

Создатель «Воскресения» говорил, не без полемического задора, что весь роман написан для того, чтобы люди прочли его последние страницы. Евангелие — важнейший источник всей книги. Толстой дорожил истинами, открывающимися Нехлюдову за чтением вечной книги (поразительно, как этот финал напоминает, повторяет конец «Преступления и наказания» Ф. М Достоевского). Однако сам удивлялся и радовался тому, как много удалось сказать о несправедливости существующего строя жизни. Целая галерея лиц, протестующих против этой несправедливости, «народные заступники» (если употребить слово Некрасова), неизбежно ворвалась на страницы «Воскресения». Толстой не принимал революционных методов, особенно террора, и ввел много отрицательных черт в образы революционеров (таких, как Новодворов, Кондратьев, Грабец); но вместе с тем сочувственно писал о побудительных мотивах их борьбы с властью, их самоотверженности и нравственной чистоте. Воскресение Катюши происходит, в конечном итоге, не из-за раскаяния Нехлюдова, а от общения ее с «политическими». В конце романа происходят два «воскресения» — Нехлюдова и Катюши, и неясно, какое из них подлиннее и надежнее.

Довольно долго, работая над «Воскресением», Толстой именовал его «коневской повестью»; потом согласился на предложение издателя А.Ф. Маркса назвать сочинение романом. Но к жанровому определению всегда приходится добавлять пояснительно слово. Применительно к «Воскресению» уместны, видимо, два: «обозрение» и «проповедь». Широчайшая панорама русской жизни в последнюю треть прошлого века развертывается перед читателем, создавая как бы художественное обозрение; но многие страницы отданы прямой проповеди добра и прямого же обличения зла. Самый зачин романа звучит как начало проповеди. Дальше говорится о весне, она «была весною даже и в городе» — той весне, которая с «Юности» символизирует в мире Толстого возможность обновления, нравственного роста души человека. Неудивительно, что позднейшая инсценировка романа (спектакль МХАТа) потребовала звучания со сцены «голоса автора» (в превосходном чтении В.И. Качалова). Да и кинопостановки не обходились без него («закадровый голос»).

Лаконизм описаний свойственен стилю «Воскресения» больше даже, чем «Анне Карениной». «Пушкинский» принцип изображения душевной жизни, отвергнутый Толстым в начале его литературного пути («повести Пушкина голы как-то»), сыгравший такую большую роль в «Анне Карениной», в романе «Воскресение» стал главенствующим. Определение дано самим художником (в письме В.Г. Черткову, 1899 г.): «душевная жизнь, выражающаяся в сценах». Не «диалектика души» с ее «подробностями чувств», пространными внутренними монологами и диалогами, снами, воспоминаниями, а показ душевной жизни такою, какою она предстает во внешнем проявлении, поступке, «сцене», движении, жесте. Рассказ о душевном перевороте, о той «страшной ночи», когда Маслова перестала верить в Бога и добро, занимает три страницы, всего три — в главе XXXVII первой части и повествует о том, как она озябшей рукой стучала в окошко поезда, потом бежала и бежала за уходящими вагонами, потеряла платок с головы: «Тетенька, Михайловна! — кричала девочка, едва поспевая за нею. — Платок потеряли!» А Катюша кричит одно слово: «Уехал!» И этого достаточно, чтобы передать всю безысходность ее положения. Так же лаконично, преимущественно глаголами, фиксирующими внешнее поведение, жесты Масловой, изображена она на суде: «Сначала она плакала, но потом затихла и в состоянии полного отупения сидела в арестантской, дожидаясь отправки». «Каторжная» — с ужасом думает она, проснувшись в тюремной камере на другой день, и опять нескольких слов довольно для характеристики ее душевного состояния. Дар речи она обретает лишь в столкновениях с Нехлюдовым, к тому же выпив для храбрости; но и там все драматично, напряженно и кратко.

Своего героя Толстой заставляет не анализировать мельчайшие детали собственных внутренних переживаний, а искать ответы на коренные вопросы русской жизни. Почему судят невинную Маслову, а он, Нехлюдов, бывший причиной ее падения, выступает в качестве судьи? Зачем сажают в тюрьму мальчика, перед которым общество гораздо больше виновато, чем он перед обществом? Почему голодают, изнемогают, преждевременно дряхлеют и умирают крестьяне? Зачем делает то, что он делает, и так озабоченно делает очевидно равнодушный ко всему важный чиновник Топоров? Зачем страдал и умер революционер Крыльцов? Зачем держали в крепости невинную Шустову? Движение чувства и мысли героя представлено обычно так: удивление, недоумение, осознание сущности, возмущение и протест. В этом смысле Нехлюдов, несомненно, очень близок автору романа. Все творчество Толстого позднего периода, в особенности могучая его публицистика, есть остро поставленный вопрос и стремление дать ответ: «Так что же нам делать?», «Для чего люди одурманиваются?», «Где выход?», «Неужели так надо?», «Богу или маммоне?», «За что?».

Мир собственников, «паразитов жизни», отрицается в «Воскресении». В художественном плане это отрицание явлено в том, в частности, что все они (за исключением Нехлюдова) представлены совершенно лишенными духовной жизни: «непромокаемы для добрых чувств, как мощеная земля для дождя». То же и в портретных характеристиках: к внешнему виду Катюши Масловой автор возвращается много раз, особенно к ее «черным, как мокрая смородина, глазам»; о Нехлюдове мы знаем, кроме «обложившегося жиром тела», главным образом то, какие дорогие вещи окружают его, а это, в глазах создателя «Воскресения», явно отрицательный знак. Для обитательниц же тюремной камеры, для каждой, находится какая-нибудь отличительная, личная черта. Судьи, прокурор, гости Корчагиных, сама Мисси либо отталкивающи, либо фальшивы, и эта ложь непременно разоблачается. Как художник Толстой не был сатириком, но временами в этом романе проглядывает гротеск, даже сатира. Все это достоверно воплотил Л.О. Пастернак в живописных портретах разных персонажей. Автор романа находил картинки «прекрасными», ставил самые высокие баллы, рассматривая готовые отпечатки, о некоторых же заметил: «Да вы злее меня!».

Значение романа

«Воскресение» стало последним романом Толстого. Опубликованный за год до наступления нового века, он воспринимался современниками (да и потомками) как завещание писателя, его напутствие. Об этом с восхищением писал автору и другим лицам В.В. Стасов, выражая всеобщее чувство. С другой стороны, «Воскресение» ускорило давно замышлявшуюся карательную акцию против Толстого — отлучение от церкви (1901 г.). Но могучее слово продолжало звучать в мире, стремясь разбудить уснувшую совесть и направить людей к нравственному «воскресению», покаянию, перемене жизни, единению. Творчество Толстого, его критическое начало, бесспорно, содействовало краху строя, снесенного русской революцией. А.С. Суворин в своем дневнике проницательно заметил, что в России два царя: Николай II и Толстой; при этом Николай не может ничего поделать с Толстым, а Толстой не переставая колеблет его трон. Но Толстой всегда, и в романе «Воскресение» тоже, был против насильственных, революционных способов разрушения отжившего. Он звал не к уничтожению, а к добровольному отказу и возрождению. По мысли Толстого, для того чтобы строй жизни стал лучше, каждому человеку следует начать с себя; тогда один, многие, наконец все станут лучше, и строй изменится сам собой. Мысль, может быть, утопическая, однако не более утопическая, чем надежда добиться справедливости враждой и политическими переворотами.

Ставшие классическими иллюстрации Л.О. Пастернака воспроизводились, начиная с «Нивы», в многочисленных изданиях, русских и зарубежных. В 1951 г. роман иллюстрировал современный художник А.И. Хоршак. Инсценировки начались при жизни Толстого (1903 г., Нью-Йорк) и продолжались потом. Особенно знаменита японская 1914 г. и спектакль Московского Художественного театра (1930 г.), поставленный В.И. Немировичем-Данченко. В разных странах созданы фильмы. Наиболее значительный — в 1960 г. по сценарию Е. Габриловича режиссером М. Швейцером. Существуют оперы итальянца Ф. Альфано(1904 г.), словака Я. Циккера (1960 г.).

Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. - М.: ВАГРИУС, 1998

Понравился материал?
29
Рассказать друзьям:
Просмотров: 31349