Роман "Обломов", 7 глава (часть 3): краткое содержание главы

Прошла неделя. Каждое утро Обломов со страхом спрашивал, наведены ли мосты. Услышав «нет еще», он мирно проводил день дома: слушал пение канареек, занимался с хозяйскими детьми и беспрестанно беседовал с самой хозяйкой.

Но однажды, только он взялся было за кофе, вошел Захар и сообщил, что мосты уже наведены. У Обломова екнуло сердце. Он подумал, что завтра воскресенье и надо явиться к Ольге. Там придется объявить тетке об их с Ольгой отношениях, быть в роли жениха, выносить любопытные взгляды посторонних.

Потом Обломов вспомнил о подарке для невесты и горько расхохотался — у него всех денег-то двести рублей. Визит к Ольге он решил отложить, хотя бы до получения письма из деревни.

А Ольга всю неделю просыпалась с одним и тем же вопросом: навели ли мосты на Неве? И когда в субботу утром услышала от Кати, что навели, тут же вскочила с кровати, подарила девушке что-то из своей шкатулки, живо оделась, выпила чаю и отправилась с теткой в магазин.

В воскресенье Ольга заказала обед по вкусу Обломова, нарядилась в белое платье и причесалась так, как ему нравилось. Увидев ее, барон сказал, что она заметно похорошела, но только слегка похудела. Он сообщил Ольге, что дело по поводу ее имения скоро закончится, и в апреле она может переезжать туда жить в заново отделанный дом.

Ольга была счастлива. Она сначала подумала, что сегодня же расскажет об этом Обломову, но потом передумала. Пусть это будет сюрприз. Пусть сначала Илья Ильич побывает в Обломовке, сделает распоряжения. А вернувшись, узнает, что и без Обломовки есть где жить, что можно было никуда не ехать. Она попросила барона никому пока не рассказывать об имении.

Время приближалось к обеду, а Обломов все не появлялся. За столом Ольга сидела побледневшая. До 10 часов она ждала его, в 10 ушла к себе. Сначала Ольга обрушила мысленно на Обломова весь свой гнев, потом вдруг подумала, что он очень болен и не может даже писать. Он одинок, он страдает. Она не уснула всю ночь, только вздремнула лихорадочно часа два, а утром встала хотя и бледная, но спокойная, решительная.

В понедельник утром перед Обломовым появилась вдруг Катя и сообщила, что ее хозяйка здесь — около дома в карете. Обломов остолбенел. Затем быстро выпроводил из дома Захара и Анисью во избежание лишних разговоров и бросился к калитке.

Ольга вошла и быстро стала его осматривать — здоров ли. Убедившись, что с ним все в порядке, удивилась. Спросила, почему он не был у них вчера. И Обломов стал объяснять: говорил, что боялся за нее, что слухи о них зашли слишком далеко и подтверждение этому — разговоры дворни. Потом Ольга сказала, что она перестает верить ему и что наверняка за всем этим кроется какая-то ложь. Обломов оправдывался, говорил, что его воображение так напугано этими ужасами за нее, так истерзан ум заботами, так наболело сердце то от сбывающихся, то от пропадающих надежд, что весь организм его потрясен, требует хоть временного успокоения...

Ольга недоумевала. Потом она стала спрашивать, чем же он занимался все эти дни и поняла — ничем. Ольга строго глядела на него, потом заставила вспомнить прошлое, то, как он уверял, что она — цель его жизни. Обломов клялся, что любит, что умрет, сойдет с ума, если ее не будет рядом, что он дышит, смотрит, мыслит и чувствует ею. Она его цель, и только она одна. Ольга со строгой задумчивостью слушала эти излияния страсти. Потом сказала, что верит в его любовь, но пугается его нерешительности. Он должен стать выше ее, этого она ждет от него.

Покрывая поцелуями ее руки, прижимая их к своему сердцу, он с такой страстью говорил о своей любви, что это тронуло Ольгу. «Нежен, нежен, нежен!» — мысленно твердила она, но со вздохом.

После отъезда Ольги беспокойство Обломова прошло. Остальную часть дня он был необычайно весел: шутил с детьми, с Анисьей.

Вечером он был у Ольги. Она была так весела, много пела, ласково смотрела на него. За чаем шел такой задушевный разговор между ним, Ольгой, теткой и бароном, что Обломов ощутил себя членом этого семейства.

Ночь Илья Ильич почти не спал: дочитывал принесенные Ольгой книги и, волнуясь, ждал завтрашнего дня, а с ним — письма из деревни.