М.В. Ломоносов в истории русской литературы

«С Ломоносова начинается наша литература: он был ее от­цом, ее пестуном; он был ее Петром Великим». Эти слова, принадлежащие Белинскому, как нельзя лучше передают зна­чение и смысл литературных и филологических трудов поэта и ученого. Подобно Петру, создавшему новую Россию, Ломо­носов двинул вперед новую российскую литературу, рефор­мировал ее язык и стихосложение. В истории отечественной культуры нет другого примера столь гармоничного соединения в одном человеке различных дарований, научных познаний и практических навыков.

Ломоносов, сын государственного крестьянина, происходил из суровых северных земель, где жили смелые, энергичные люди, занимавшиеся морским промыслом. Здесь не сущест­вовало крепостного права в его традиционных формах. У по­моров, потомков новгородских первопроходцев, была высо­кая книжная культура, уходившая своими корнями в глубокую древность. Беломорский край с его главным портом Архан­гельском издавна играл важную роль в международной тор­говле и мореплавании. Отсюда, из деревни Мишанинской, рас­положенной близ Холмогор, на одном из островов Северной Двины, отправился в поход за знаниями в Москву сын зажи­точного помора.

Для получения систематического образования ему пришлось скрыть свое крестьянское происхождение. Так девятнадцати­летний Ломоносов оказался в стенах московской Славяно-гре­ко-латинской академии. Древние языки были необходимы бу­дущему ученому, знание латыни (которая в то время была меж­дународным языком европейской науки) являлось основным условием для занятий наукой. В 1735 г. Ломоносова в числе лучших учеников Спасских школ откомандировали в Академию наук. Уже из Петербурга трое студентов, а в их числе и Ломо­носов, поехали в Германию. Пять лет провел он в универси­тетах Марбурга и Фрейберга, скитался по Европе и вернулся в Россию в 1741 г. Дальнейшая его судьба была связана с Петер­бургской Академией наук, где он сначала стал адъюнктом фи­зики, а затем профессором химии. Неустанные научные труды в различных областях знания Ломоносов сочетал с деятель­ностью по распространению просвещения. Его заботами при поддержке царедворца И.И. Шувалова в Москве был основан университет, Указ об учреждении которого был подписан 12 ян­варя 1755 г. (по старому стилю).

Но не только естественные науки влекли к себе Ломоно­сова. Отправляясь для обучения за границу, он уже располагал теоретической работой Тредиаковского «Новый и краткий спо­соб к сложению российских стихов», положившей начало но­вому стихотворству. Еще в Германии Ломоносов написал свое «Письмо о правилах российского стихотворства», развивая и оттачивая положения Тредиаковского. Так была обоснована силлабо-тоническая система стихосложения, остающаяся и по­ныне ведущей в нашей поэзии.

Ритмической организации стихов, предложенной Тредиаковским и Ломоносовым, исторически предшествовали две дру­гие системы стихосложения. Самой древней была тоническая (ударная), развитая в устном поэтическом творчестве (например, в былинах). Важнейшими ее признаками являлись: а) одинако­вое количество ударений в каждой стихотворной строке (сти­хе); б) произвольное место ударений; в) обязательность уда­рения на последнем слоге в стихе. Как правило, тонические стихи были нерифмованными. Все названные особенности под­черкивают устное звучание подобных стихов.

С развитием книжной поэзии в XVII в. под влиянием поль­ского стихотворства (в польском языке, как и в ряде других европейских языков, постоянное ударение) утвердилась сил­лабическая (слоговая) система. Одним из наиболее известных поэтов, создававших у нас силлабические вирши, был Симеон Полоцкий. Перечислим важнейшие отличительные черты силлабики: а) одинаковое число слогов в каждом стихе (чаще 11 или 13); б) ударение произвольное; в) стихи рифмованные с преимущественно женской клаузулой (ритмическое окончание стихотворной строки). Именно эта система, по мнению Ломо­носова, и оказалась малопродуктивной применительно к при­родным свойствам русского языка, имеющего, как известно, ненормированное ударение.

Взамен силлабикс, которой придерживался и представитель раннего классицизма Кантемир, Ломоносов выдвигает силлаботонику. Уже из названия ясно, что тут учитывается и чис­ло слогов, и ударность —безударность. Единицей становится стопа, состоящая из определенного числа слогов, один из ко­торых является ударным. Основными стихотворными разме­рами в силлаботонике являются: хорей, ямб. Это — двусложные размеры. Трехсложные именуются: дактиль, амфибрахий и анапест.

Ломоносов показал возможности новой системы стихосло­жения, приложив к посылаемому в Академию «Письму» свою «Оду на взятие Хотина» (1739), написанную ямбическим сти­хом. Ода была одним из ведущих жанров в поэтике класси­цизма (наряду с трагедией, ораторским произведением и ге­роической поэмой). Именно ее избирает Ломоносов для вы­ражения своих идей и взглядов. Поэт-просветитель дорожит общественным, гражданским звучанием произведений этого высокого жанра. Оде присущ героический пафос, еще в Антич­ности одописцы отзывались в своих стихах на государствен­ные события. Военные победы, политические и придворные события нередко служили поводом для создания таких лири­ческих произведений. В XVII в. на Руси появились панеги­рические вирши, в которых можно увидеть национальные ис­токи торжественной оды эпохи классицизма. Мастером силла­бических панегириков был Симеон Полоцкий, придворный поэт царя Алексея Михайловича. Уже в таких виршах проявилась важная особенность, которая сохранится и разовьется в одах XVIII в., — обращение к монарху, похвала правителю или герою.

Классицисты подходили к своему произведению как к явле­нию из области словесных наук, поэтому в оде, построенной по строгим правилам, важное место отводилось всевозможным рассуждениям. В этом ода похожа на торжественную речь. 

Почему же Ломоносов отдавал предпочтение гражданской поэзии? Попробуем ответить на этот вопрос, обратившись к его стихам. В начале 1760-х гг., будучи уже зрелым стихотвор­цем, Ломоносов написал стихотворение «Разговор с Анакрео­ном». Это своеобразный полемический диалог автора с древне­греческим поэтом Анакреонтом (Анакреоном) (ок. 570—478 гг. до н.э.), который воспевал любовь и всевозможные радости жизни. Позже такая легкая поэзия получила название анакре­онтики. Дань легкой поэзии отдали и поэты-классицисты. Пе­реложив четыре оды Анакреонта, Ломоносов дает читателю свой ответ на стихи античного автора, которому «гусли поне­воле любовь велят звенеть». Вот, в частности, что отвечает на это Ломоносов:

Мне струны поневоле

Звучат геройский шум.

Не возмущайте боле,

Любовны мысли, ум;

Хоть нежности сердечной

В любви я не лишен,

Героев славой вечной

Я больше восхищен.

Самым известным гражданским стихотворением поэта по праву считается «Ода на день восшествия на всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Еписаветы Петровны 1747 года». Она написана четырехстопным ямбом (этому стихотворному размеру Ломоносов отдавал предпочте­ние) с использованием одической децимы (строфы, состоящей из десяти стихов с определенной рифмовкой). ьУже в приступе (первая композиционная часть оды) поэт восхваляет мир («возлюбленная ти­шина») как условие для развития торговли, мирного труда, на­уки. Все это Ломоносов связывает с деятельностью Елизаветы Петровны. Говоря о «великой Петровой дщери», он выше всех ее щедрот оценивает то, что важнее всего ученому:

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет.

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Ода 1747 г. отражает основные темы поэзии Ломоносова. Это прежде всего Петр I как идеальный правитель, наследие царя-реформатора, могущество России и, конечно, тема нау­ки, расширения знаний. К науке поэт вновь возвращается в за­ключительной части оды. Именно здесь по теории классициз­ма должны были располагаться «самые сильные» рассуждения. В данном случае это бессмертные слова о том, «что может собственных Платонов / И быстрых разумом Невтонов / Россий­ская земля рождать». 

Написанная «высоким штилем» ода содержит в себе немало мифологических образов (Марс, Нептун, Минерва, Парнас). Они соседствуют с реалиями России, демонстрацией «великого земель пространства».

Давно уже подмечено, что поэзия была для Ломоносова своеобразным продолжением его научных исследований. Сре­ди стихов, так или иначе связанных с наукой, следует отме­тить «Письмо о пользе стекла» (1752), адресованное И.И. Шу­валову. Исследователь творчества поэта А.В. Западов называет его «одним из лучших произведений Ломоносова». Не будем забывать о том, что, будучи выдающимся химиком, Ломоно­сов увлеченно разрабатывал технологию производства цвет­ных стекол, а полученные результаты с успехом использовал при изготовлении мозаичных картин (например, «Полтавской баталии», предназначавшейся для Петропавловского собора). Кому, как не ученому-экспериментатору, лучше других долж­ны быть известны свойства материала, его практическое при­менение:

Неправо о вещах те думают, Шувалов, 

Которые стекло чтут ниже минералов,

Приманчивым лучом блистающих в глаза:

Не меньше польза в нем, не меньше и краса.

«Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» и «Утреннее размышление о Бо­жием величестве», написанные в сороковые годы XVIII в., вы­являют еще одну грань таланта Ломоносова. Перед нами не только поэтическое осмысление физических или астральных явлений (северное сияние и восход солнца), но и глубокие философские раздумья над всем мирозданием, возможностями познания природы. Перед лицом Вселенной человек — песчин­ка «в морских волнах». Но проблемы мироздания могли быть представлены и в шуточной, веселой форме, например в не­большом стихотворении «Случились вместе два астронома в пиру...» (1761), где противопоставлены доктрины Коперника и Птолемея, в соответствии с которыми «Земля, вертясь, вкруг Солнца ходит» или «Солнце все с собой планеты водит». На­учный спор «разрешает» повар:

Он дал такой ответ: что в том Коперннк прав,

Я правду докажу, на Солнце не бывав.

Кто видел простака из поваров такого,

Который бы вертел очаг кругом жаркова.

Литературное наследие Ломоносова велико. Он создал про­изведения различных жанров, в том числе торжественные ре­чи, поэтические переложения псалмов, участвуя в стихо­творном состязании с Тредиаковским и Сумароковым (1743), трагедии. Не был чужд он и сатиры. Нельзя забывать о тео­ретических трудах поэта в области филологии. Автор «Рито­рики» (1748), «Российской грамматики» (1755), «Рассуждения о пользе книг церковных в российском языке» (1758), где пред­ложил свою теорию «трех штилей» (высокий, средний, низ­кий), отличавшихся друг от друга соотношением лексических средств, стал подлинным реформатором литературного языка. 

Источник: История русской литературы XIX века / Под ред. А.И. Журавлевой. - М.: Изд-во Моск. ун-та; "ЧеРо", 2006