"История одного города": анализ произведения по главам

Название города, «история» которого предлагается читателю, — Глупов. Нет на карте России такого города и не было его никогда, — а всё же был… И был — всюду. А может быть, он и не исчезал никуда, несмотря на фразу, которой автор-летописец заканчивает своё повествование: «История прекратила течение своё»? Да может ли такое быть? И не эзопова ли это лукавая усмешка?..

В русской литературе непосредственно предшествовала щедринской «летописи» пушкинская «История села Горюхина». «Если Бог пошлёт мне читателей, то, может быть, для них будет любопытно узнать, каким образом решился я написать Историю села Горюхина» — так начинается пушкинское повествование. А вот начало текста «От издателя», якобы нашедшего в «глуповском городском архиве» «объёмистую связку тетрадей, носящих общее название “Глуповского Летописца”»: «Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь города (или края)… но разные обстоятельства препятствовали этому предприятию».

Но вот «Летописец» найден. Собранный с древних времён материал в распоряжении «издателя». В обращении к читателю определяет он содержание «Истории». Прочитайте текст «От издателя» полностью, дабы вы убедились, что каждое слово там особое, отливает своим блеском и сливается в общем сверкании с другими, один фантастически-реальный (гротескный) образ, едва возникнув на странице, теснится уже следующим, и лучшее, что можно сделать, — стать читателем летописи Глупова, этого до странности знакомого всем нам города.

Структура самого читаемого произведения Щедрина непроста. За главой «От издателя» следует «Обращение к читателю» — текст, написанный прямо от лица «архивариуса-летописца» и стилизованный под язык XVIII века.

«Автор» — «смиренный Павлушка, Маслобойников сын», четвёртый архивариус. Заметим, что из трёх прочих архивариусов двое — Тряпичкины (фамилия взята из «Ревизора» Гоголя: так Хлестаков называет своего приятеля, «пописывающего статейки»).

«О корени происхождения глуповцев»

«О корени происхождения глуповцев», глава, открывающая «Летописец», начинается с выдуманной цитаты, подражающей тексту «Слова о полку Игореве». Историки Н. И. Костомаров (1817—1885) и С.М. Соловьёв (1820—1879) упомянуты здесь потому, что придерживались прямо противоположных взглядов на историю Руси и России: по Костомарову, главным в ней была стихийная народная деятельность («серым волком рыскал по земли»), а по Соловьеву, русская история творилась только благодаря деяниям князей и царей («шизым орлом ширял под облаками»).

Самому писателю чужды были обе точки зрения. Он считал, что русская государственность может твориться только путём организованного и сознательного народного движения.

«Опись градоначальникам»

«Опись градоначальникам» содержит пояснения к дальнейшим главам и краткий перечень градоначальников, повествования о правлении которых развёртываются далее. Не следует думать, что каждый градоначальник есть сатирический образ одного конкретного «самодержца». Это всегда образы обобщённые, как и большая часть текста «Истории одного города», но есть и чёткие соответствия. Негодяев — Павел I, Александр I — Грустилов; Сперанский и Аракчеев, приближённые Александра I, — отразились в персонажах Беневоленском и Угрюм-Бурчееве.

«Органчик»

«Органчик» — центральная и самая известная глава книги. Так прозван градоначальник Брудастый, обобщающий самые зловещие черты деспотизма. Слово «брудастый» относится с давних пор исключительно к собакам: брудастый — имеющий бороду и усы на морде и обычно особенно злобный (чаще о борзом кобеле). Органчиком же назван он потому, что в голове у него был обнаружен музыкальный инструмент, механизм, производящий всего одну фразу: «Не потерплю!» Глуповцы называют Брудастого ещё и прохвостом, но слову этому, уверяет Щедрин, никакого определённого значения не придают. Значит, таковое у слова есть — так писатель обращает ваше внимание на это слово и просит разобраться. Разберёмся.

Слово «прохвост» появилось в русском языке при Петре I от «профост» — полковой экзекутор (палач) в немецкой армии, в русской же употреблялось до 60-х годов XIX века в том же значении, после — смотритель военных тюрем. «Лондонскими агитаторами» в публицистике 60-х годов XIX века называли А. И. Герцена и Н.П. Огарёва — русских революционных публицистов, издававших в Лондоне газету «Колокол». Карл Простодушный — подобный Органчику персонаж средневековой истории — реально существовавший французский король, низложенный вследствие своих неудачных войн. Фармазоны — франкмасоны, масоны, члены общества «вольных каменщиков», весьма влиятельного в Европе начиная со Средних веков.

«Сказание о шести градоначальницах»

«Сказание о шести градоначальницах» — замечательно написанная, уморительно смешная, блестящая сатира на императриц XVIII века и их фаворитов-временщиков.

Фамилия Палеологова — намёк на супругу Ивана III, дочь последнего византийского императора династии Палеологов Софью. Именно этот брак дал основание русским владыкам сделать Россию империей и мечтать о присоединении Византии.

Имя Клементинка де Бурбон — намёк на то, что французское правительство помогало Елизавете Петровне взойти на русский престол. Упоминание труднопроизносимых выдуманных фамилий польских кардиналов здесь же — вероятно, намёк на Смутное время и польскую интригу в русской истории.

«Известие о Двоекурове»

«Известие о Двоекурове» содержит намёки на царствование Александра I и особенности его личности (двойственность, противоречивость намерений и их осуществления, нерешительность до трусости). Щедрин подчёркивает, что ему глуповцы обязаны повинностью употребления горчицы и лаврового листа. Двоекуров же — предок «новаторов», которые вели войны «во имя картофеля». Намёк на Николая I, сына Александра I, введшего на Руси картофель в голодные времена 1839—1840 годов, что вызвало «картофельные бунты», жестоко подавлявшиеся военной силой вплоть до самого мощного крестьянского восстания в 1842 году.

«Голодный город»

«Голодный город». Градоначальник Фердыщенко правит Глуповом в этой и двух следующих главах. Выслушав поучение священника об Ахаве и Иезавели, Фердыщенко обещает народу хлеба, а сам вызывает в город войска. Возможно, это намёк на «освобождение» крестьян в 1861 году, проведённое так, что вызвало недовольство и помещиков, и крестьян, оказавших сопротивление реформе.

«Соломенный город»

«Соломенный город». Описана война между «стрельцами» и «пушкарями». Известно, что в мае 1862 года в Апраксином дворе произошли знаменитые петербургские пожары. Обвинили в них студентов и нигилистов, но, возможно, пожары были провокацией. Глава — более широкое обобщение. В ней есть и намёки на наводнение 1824 года в Петербурге.

«Фантастический путешественник»

«Фантастический путешественник». Фердыщенко пускается в путешествие. Обычаем русских самодержцев было пускаться время от времени в путешествия по стране, во время которых местные власти усиленно изображали преданность народа властителям, а цари даровали милости народу, часто весьма незначительные. Так, известно, что по распоряжению Аракчеева во время объезда военных поселений Александром I из избы в избу переносили одного и того же жареного гуся.

«Войны за просвещение»

«Войны за просвещение» — описывает «самое продолжительное и самое блестящее» правление, судя по многим признакам, Николая I. Василиск Семёнович Бородавкин — образ, как и все, собирательный, но некоторые черты эпохи отчётливо намекают в первую очередь на этого монарха. Историк К. И. Арсеньев — наставник Николая I, совершивший с ним путешествие по России.

Походы на Стрелецкую слободу вновь уводят нас в XVIII век, но обобщают периоды следующего столетия — борьбу монархов против масонов, «дворянской фронды» и декабристов. Есть намёк, кажется, и на Пушкина (стихотворец Федька, «оскорбивший виршами» почтенную родительницу Василиска). Известно, что после возвращения Пушкина из ссылки в 1826 году Николай I сказал ему в личной беседе: «Довольно ты подурачился, надеюсь, теперь будешь рассудителен, и мы более ссориться не будем. Ты будешь присылать ко мне всё, что сочинишь, отныне я сам буду твоим цензором».

Поход на слободу Навозную подразумевает колониальные войны русских царей. Повествуя об экономическом кризисе в Глупове, Щедрин называет имена экономистов журнала «Русский вестник» — Молинари и Безобразова, любое положение выдававших за процветание. Наконец, походы «против просвещения» и для «уничтожения вольного духа», датированные годом революции во Франции (1790), указывают на Французскую революцию 1848 года и вспыхнувшие революционные события в европейских странах — Германии, Австрии, Чехии, Венгрии. Николай I вводит войска в Валахию, Молдавию, Венгрию.

«Эпоха увольнения от войн»

Глава «Эпоха увольнения от войн» посвящена в основном царствованию Негодяева (Павел I), «сменённому» в 1802 году, согласно «Описи», за несогласие с Чарторыйским, Строгановым и Новосильцевым. Названные вельможи были близкими советниками Александра, сына убитого императора. Они-то и ратовали за введение конституционных начал в России, но что это были за начала! «Эпоха увольнения от войн» представляет эти «начала» в их подлинном виде.

На смену Негодяеву приходит Микаладзе. Фамилия грузинская, и есть основания думать, что здесь имеется в виду император Александр I, при котором произошло присоединение к России Грузии (1801), Мингрелии (1803) и Имеретии (1810), а то, что он потомок «сладострастной царицы Тамары», — намёк на его мать Екатерину II. Градоначальник Беневоленский — вершитель судеб России, имевший огромное влияние на Александра I, — М.М. Сперанский. Ликург и Дра́кон (Дра́конт) — древнегреческие законодатели; выражения «драконовы правила», «драконовские меры» стали крылатыми. Сперанский же был привлечён царём к составлению законов.

«Оправдательные документы»

В последней части книги — «Оправдательные документы» — приведена пародия на законы, составленные Сперанским. Беневоленский закончил свою карьеру так же, как и Сперанский, его заподозрили в измене и сослали. Наступает власть Прыща — градоначальника с фаршированной головой. Это обобщающий образ, и благополучие глуповцев при Прыще Щедрин недаром сравнивает с жизнью русичей при легендарном князе Олеге: так сатирик подчёркивает вымышленный, небывалый характер описываемого благоденствия.

«Поклонение мамоне и покаяние»

Речь идёт теперь об обывателях — о самих глуповцах. Указывается на исключительность их выносливости и жизнеспособности, ведь они продолжают своё существование при перечисленных в «Летописце» градоначальниках. Продолжается и череда последних: Иванов (снова Александр I, речь идёт даже о двух вариантах его погибели: сравните легенду о добровольном отказе Александра I от власти, инсценировке им своей смерти в Таганроге и тайном уходе в монашество), затем — Ангел Дорофеич Дю-Шарио (Ангел — прозвище того же монарха в кругах близких и приближённых, Дорофеич — от Дорофей — дар Божий (греч.), следом — Эраст Грустилов (опять царь Александр I). Под разными иносказательными именами перечисляются возлюбленные Александра и их влияние на его правление. Появление обобщённого образа Пфейферши (прототипы — баронесса В.Ю. фон Крюгенер и Е.Ф. Татаринова) отмечает начало второй половины царствования Александра I и погружение «верхов» и общества в тёмный мистицизм и социальное мракобесие. Предаваясь в компании мистически-спиритических великосветских дам покаянию, реальный царь исчезает в никуда.

«Подтверждение покаяния. Заключение»

Весь этот мистический сброд и бред разгоняется вновь возникшим некогда обиженным офицером (Угрюм-Бурчеевым — Аракчеевым (1769—1834), «угрюмым идиотом», «обезьяной в мундире», впавшим в немилость при Павле I и вновь призванным Александром I). Первая часть главы посвящена борьбе его за воплощение безумной идеи военных поселений для содержания армии в мирное время, вторая — критике русского либерализма. Аракчеев, расцветший в годы «освобождения» крестьян от крепостного права, возмущал Щедрина беспринципностью, идеализмом и непоследовательной осторожностью, пустозвонством и непониманием реалий российской жизни. В список мучеников либеральной идеи, приведённый в последней главе книги, и их деяний попадают и декабристы, к деятельности которых Щедрин не мог не относиться иронически, зная Россию и понимая, насколько фантастичными были упования декабристов на свержение самодержавия с помощью их тайных обществ и восстания на Сенатской площади. Последним в ряду градоначальников, описанных в «Летописце», назван Архистратиг Стратилатович Перехват-Залихватский — образ, вновь возвращающий нас к Николаю I. «Утверждал, что он отец своей матери. Вновь изгнал из употребления горчицу, лавровый лист и прованское масло…» Таким образом, история города Глупова в «Летописце» возвращается на круги своя. Всё в ней готово к новому циклу. Особенно ясен этот намёк в утверждении Архистратига о том, что он отец своей матери. Фантасмагорический гротеск прочитывается ясно.

Заключая повествование о великой книге М.Е. Салтыкова-Щедрина, заметим только, что, читая её, нужно иметь в виду высказывание Тургенева об авторе: «Он лучше всех нас знал Россию».  

Источник (в сокращении): Михальская, А.К. Литература: Базовый уровень: 10 класс. В 2 ч. Ч. 1: уч. пособие / А.К. Михальская, О.Н. Зайцева. - М.: Дрофа, 2018