Лирика Пушкина 1830-х годов — это прежде всего поэзия Жизни. Действительность, историческая реальность, связанная с драматическими событиями польского восстания, холерными бунтами, семейная жизнь со всеми ее превратностями, литературная борьба, философия самостояния, преддуэльная ситуация и ее трагический исход — все это отразилось в его лирике и получило философское осмысление.

Период скитаний — это важный этап творческого взросления, созревания, вынашивания серьезных замыслов. Тяжелое духовное состояние, поднадзорное существование, бездомность не способствовали реализации многих из них. Нужна была Болдинская осень, чтобы холерный карантин, отрезавший поэта от внешнего мира на три месяца, принес уединение, внутреннюю сосредоточенность, когда наступало то состояние, которое он позднее опишет в своей знаменитой «Осени»:

В ночь на 3 и 4 сентября 1826 г. в Михайловское прибыл фельдъегерь с приказом немедленно отправляться Пушкину в Москву, где в это время находился по поводу коронации Николай I. 8 сентября в Кремле состоялась встреча императора и поэта.

Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья... —

Лирика Пушкина периода Южной ссылки (1820—1824) неразрывно связана с философией и эстетикой романтизма, уже утвержденного в русской поэзии его Коломбами — Жуковским и Батюшковым, поэтами-декабристами. Но для Пушкина романтизм был больше чем литературная традиция; он стал его жизненной философией, а поэтому переживался и выражался серьезно, динамично, как мироощущение.

Это были три года внутренней свободы, неразрывно переплетенной с идеями «гражданской экзальтации».

Годы учебы Пушкина в Лицее — это его поэтическая школа. Здесь на уроках словесности он писал стихи на заданные темы, здесь апробировал свои творения в лицейских рукописных журналах и на слушателях, друзьях-лицеистах, некоторые из которых не только писали стихи, но и позднее стали профессиональными поэтами (Дельвиг, Кюхельбекер, Илличевский).

Уже давно стали хрестоматийными слова Ап. Григорьева: «Пушкин — наше всё». В этом «всё» — и природа национального гения поэта, и его «всечеловеческая отзывчивость», и загадка великого синтеза, и мощь его поэтической традиции, и тайна его дара. И ещё обаяние человеческой личности, ее свет. «Человек с солнцем в крови», «солнечный дар», «наш Моцарт», «закатилось солнце русской поэзии» — кому бы ни принадлежали эти слова, в них неизменно одно: особый дар жизнелюбия, солнечное излучение.

Первая в русской литературе реалистическая и подлинно историческая трагедия «Борис Годунов» Пушкина является одним из образцов взаимопроникновения в его творчестве традиций и новаторства. Опираясь в своей трагедии на огромный фактический материал, почерпнутый из русских летописей и исторических исследований, в том числе «Истории государства Российского» Карамзина, Пушкин сознательно отталкивался от канонов классицистических традиций, отказавшись от деления ее на 5 актов, соблюдения в ней единства места и времени, использования обычного для классицистической трагедии тяжеловесного александрийского стиха (шестистопного ямба)

Основные идеи гражданской лирики Пушкина связаны прежде всего с темами свободы, служения обществу, ответственности человека за историю. Еще в оде «Вольность» Пушкин начал размышлять о свободе, исторической справедливости, законе и власти закона; в итоговом своем стихотворении — «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» — поэт вновь возвращается к тем ценностям, которыми, по его мнению, должно определяться устройство гражданского общества: «В мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал».