"Идиот" (Достоевский): композиция романа

Роман «Идиот» отмечен ярким художественным своеобразием. Оно проявляется в первую очередь в развитии сюжета. Сначала его эпизоды и сцены, образуя завязку, сменяют друг друга в быстром темпе, вмещаясь по времени в рамки одного дня. Затем эта динамика переходит в повествование более статичное. События растягиваются на полгода, но они даны предельно сконцентрировано в начальных главах второй части. Этим самым поддерживается темпоритм, переданный в части первой. Далее сцены обретают замедленный ритм, который сохраняется во второй и третьей частях. Сюжетные линии Мышкин — Аглая, Рогожин — Настасья Филипповна сплетаются в сложный «четырехугольник». Действие четвертой части захватывает пять недель, и череда событий в сюжете вновь получает динамику. Не повторяя темпоритма начала романа, четвертая часть по характеру развития сюжета оказывается симметричной первой части. Финал романа распутывает все сюжетные узлы своей потрясающей трагической развязкой. «Заключение» становится постпозицией, завершающей судьбы всех героев.

Необычно и композиционное построение романа. Каждая часть включает по несколько наиболее значимых узловых сцен. Так, в первой части можно выделить три таких «узла»: пребывание Мышкина у Епанчиных, эпизоде пощёчиной, празднование дня рождения Настасьи Филипповны. Последняя из этих сцен, наиболее драматичная и запоминающаяся, служит развязкой первой части романа. Во второй части важнейшей узловой сценой является чтение и осмысление стихотворения Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный». В третьей части наиболее значимым эпизодом становится «необходимое объяснение» и исповедь Ипполита Терентьева. В четвертой части центральными узловыми сценами становятся великосветский вечер у Епанчиных (он симметричен пребыванию князя в этом генеральском семействе в начальных главах романа) и встреча Аглаи с Настасьей Филипповной. Здесь же рассматриваются обе намеченные свадьбы: с Аглаей и Настасьей Филипповной. Отъезд последней с Рогожиным симметричен такому же эпизоду в первой части. Завершается насыщенная четвертая часть романа трагической катастрофой в доме Рогожина, когда рушатся все упования и надежды.

Еще одной особенностью композиции романа «Идиот» является обогащение её вставными эпизодами, например, «пети же» в первой части или фантастическая встреча генерала Иволгина с Наполеоном — в части четвертой. А эти эпизоды иногда делятся на несколько новелл, объединенных общим рассказчиком и проводимой игрой. Так, V глава первой части, а также XIV глава («пети же») представляют такую совокупность сцементированных историй. В роман введены и отдельные новеллы, не связанные с сюжетом непосредственно. Такова рассказанная Мышкиным история о Мари и детях в первой части и новелла Лебедева о графине Дюбарри во второй части. Но оба эти вставные рассказы тесно соотносятся с образом и судьбой Настасьи Филипповны и поэтому подчинены общему целому.

Значимым, хотя и не слишком развитым компонентом романа является пейзаж (например, предощущение главным героем грозы), и не прав Ю. Айхенвальд, считавший, что Достоевский пейзажем не дорожит, «природой не занимается».

Касаясь композиции романа «Идиот» в целом, нельзя согласиться с Е. Стариковой, считавшей, что «Идиоту» не хватает «стройности композиции». Скорее, прав Н. Фортунатов, писавший о «сложной симфонической композиции» романа: «Перед нами строгая и совершенная гармония частей и целого, отдельной художественной детали и сложно организованной общей динамической постройки». Исследователи обратили внимание на своеобразный зеркальный принцип в системе образов романа: многие из них отражаются в стоящих под углом зеркалах, где повторяются лишь отдельные черты. Каждый персонаж даёт свою оценку героя, и из этих отражений образуется характеристика лица. Некоторые же герои сами обнаруживают в другом частичное сходство с собою.

В романе «Идиот» наблюдается сплав трагического с комическим, принцип, унаследованный от Шекспира. В этом плане особую роль играют шутовские «отцы семейств» (особенно генерал Иволгин) и персонажи, сознательно взявшие на себя незавидную роль шутов. Их рассказы или комментарии происходящего привносят в трагический сюжет некий комический орнамент, его сопровождающий.

Роман Достоевского интересен и своей реалистической символикой, щедро использованной автором. Так, сцена со сжиганием денег вырастает в символ душевной красоты Настасьи Филипповны, одновременно в символ алчности собравшихся претендентов на обладание этой красотой и, наконец, символ краха надежд и расчётов и Иволгина, и Рогожина. Значение символа приобретает картина Ганса Гольбейна «Мертвый Христос», предвещающая гибель и дома Рогожина, и крах его самого, и смерть Настасьи Филипповны, и «идиотизм» «князя Христа» — Мышкина.

Достоевский многократно повторяет одну и ту же деталь: нож Рогожина с оленьим черенком, дом купца, похожий на кладбище, упоминание о китайской вазе у Епанчиных, книги «Дон Кихот» Сервантеса, словосочетание «бедный рыцарь», которое обретает глубокий смысл и символическое значение.

Писатель часто использует цитаты из классических текстов: Библии, Евангелия, Пушкина, Гоголя и Тургенева. Эти «вкрапления» чужих текстов служат приметой стиля Достоевского. Так, Епанчин цитирует «Бурмистра» Тургенева, текст которого служит характеристике самого генерала: «Я был строг, но справедлив». Один из персонажей по-своему переосмысляет формулу Чернышевского («Что делать?»), вкладывая в неё новое содержание. Мастерски выглядят отдельные речевые характеристики героев, будь то реплики Лебедева, монолог Ипполита, высказывания генеральши Епанчиной или суждения её мужа, перенасыщенные газетными штампами, просторечными словами, канцеляризмами и военными формулами. Построение его фраз отличается бессвязностью, незаконченностью и неправильным порядком слов. Для авторского языка характерны намёки, недосказанности, оговорки, общий нервно-напряженный стиль.

Жанр «Идиота» Вяч. Иванов определил так: это «роман-трагедия». Примем, однако, во внимание и философское наполнение этого произведения, и его глубинное психологическое содержание, и его уголовно-криминальный сюжет, и его публицистическую, полемическую подоснову.

Из критических суждений о романе Достоевского наиболее ёмким и проницательным стал отзыв М. Е. Салтыкова-Щедрина, назвавшего книгу «Идиот» «гениально задуманной вещью», отличающейся глубиной своего замысла, широтой «задач нравственного мира», провидческой силой, современностью звучания. Высоко оценил роман и Л. Н. Толстой. Если для философа Л. Шестова Мышкин предстал как «чистейший нуль», «холодное бескровное привидение», то для Л. Н. Толстого «Мышкин — это бриллиант».

Источник: Роговер Е.С. Русская литература второй половины XIX века: Учебное пособие. - СПб., Москва: САГА: ФОРУМ, 2007