Немало написано уже о художественном языке М.М. Зощенко, однако в некоторых исследованиях главенствует разработка сложившихся уже представлений, которым и подчиняется авторское истолкование произведений.

Хорошо известно, между тем, что у Михаила Михайловича прочитывалось многое в контексте советской подцензурной эпохи. На его создания переносилась творческая стесненность личности без учета возможностей художественного слова не только преодолевать цензурные препоны, но также и уводить автора от приспособительных упрощений и рассудочного страха.

Еще в 1920-е годы Зощенко заслужил по праву высокое имя народного писателя. Герои, созданные им, были в своих поступках и поведении, мягко говоря, малопривлекательны. Эстетическое чувство читателей "Аристократки" и других его миниатюр, которые составили вместе энциклопедию советской жизни, естественным образом не оказалось оскорбленным. Чтение этого автора - один из наиболее эффективных случаев лечения смехом.

В рассказах Зощенко запечатлен величайший историчес­кий слом, который произошел в нашей стране и отразился на всех сторонах жизни россиян. Но писатель силен не там, где он пишет конкретно-исторические повести, такие, как «Воз­мездие» или «Керенский». Подлинно художественная глуби­на и сила прозрения проявляются в его небольших рассказах. За незначащими событиями, мелкими, можно сказать, про­исшествиями вдруг открываются черты глобальных потрясе­ний, изменивших не только общество в целом, но и каждого человека, его составляющего.