Меню сайта
Статьи » Литература 20 века » Есенин С.А.

Подробная биография Есенина и его творчество

  • Статья
  • Еще по теме

Сергей Александрович Есенин родился 21 сентября (3 октября) 1895 г. в селе Константиново Рязанской губернии. Его отец, Александр Никитич, с двенадцати лет служил «мальчиком», а затем приказчиком в лавке замоскворецкого купца, торговавшего бакалеей и мясом, бывая в родном селе только наездами. Мать, Татьяна Федоровна (до замужества Титова), была из зажиточной деревенской семьи, глава которой, Федор Титов, прежде владел несколькими баржами и числился старообрядским начетчиком. С трехлетнего возраста Сергей был отдан на воспитание родителям матери, жил в материальном достатке, не принуждаемый к тяжелому крестьянскому труду и окруженный атмосферой народной поэзии: в доме часто бывали странствующие нищие и калеки, распевавшие духовные стихи, еще больше духовных стихов, народных песен, сказок знал сам дед. Набожная бабка водила внука в близлежащий Радовецкий монастырь, старалась приобщить к религии. Сергей был первенцем, затем у него появились две сестры — Екатерина и Александра. Приокская природа, благостная жизнь семьи и крестьянское окружение формировали будущего поэта.

Пяти лет Сергей научился читать; первыми его книгами были духовные писания в толстых кожаных переплетах, а затем популярная литература для домашнего чтения, произведения русских классиков. Девяти лет он поступил в Константиновское земское четырехклассное училище, учился с особым тщанием и охотой и закончил училище с отличием. Как писал впоследствии в анкете, стихи начал слагать с тринадцати лет. По окончании училища в качестве поощрения ему дали рекомендацию для поступления в Спас-Клепиковскую церковно-учительскую школу или Рязанское духовное училище.

Была избрана трехлетняя Спас-Клепиковская школа, которая готовила учителей для сельских начальных училищ и церковноприходских школ, и потому, наряду с общеобразовательными предметами, здесь углубленно изучались закон божий, церковнославянский язык, церковная история и православный ритуал. Сергей жил в интернате при школе, его ближайшим другом стал сын местного приказчика Григорий Панфилов, в доме которого он часто проводил свободные часы. Последний год пребывания в церковно-учительской школе был отмечен тем, что Есенин почувствовал себя поэтом: при благожелательной поддержке преподавателя словесности Е. М. Хитрова он много сочинял на темы любви и природы и при выходе из учебного заведения в 1912 г. подарил наставнику две тетради своих первых юношеских стихов (10 стихотворений). Хитров посоветовал получившему аттестат «учителя школы грамотности» Есенину всерьез заняться литературой, а для этого поехать в одну из столиц, чтобы сблизиться с поэтами, войти в их творческую среду.

В Москве отец устроил Есенина на службу в контору того магазина, где служил сам, с тем чтобы осенью сын поступил в учительский институт. Назревал конфликт с отцом, который считал писание стихов пустым занятием. Есенин бросил работу, покинул снятую для него комнату и к осени 1912 г. остался без денег и без крова. Предлагал в журналы стихи, но их не брали.

Приютил Есенина поэт С. Н. Кошкаров, писавший под псевдонимом С. Заревой, председатель Суриковского литературно-музыкального кружка. Кружок, названный по имени крестьянского поэта И. 3. Сурикова, еще в XIX в. начавшего работу по объединению «писателей-самоучек», ставил своей целью выявление и поддержку самодеятельных народных талантов: литераторов, певцов, музыкантов. С «суриковцами» Есенин познакомился еще за год до того, и его ранние подражательные стихи, во многом навеянные поэзией И. С. Никитина, А. В. Кольцова, по своим мотивам оказались близки этому кружку. Новые товарищи помогли устроиться на работу сначала в контору книгоиздательства, а затем в типографию И. Д. Сытина.

Работая в типографии экспедитором, потом «подчитчиком» (помощником корректора), Есенин приобщился и к «политике»: в числе пятидесяти рабочих он подписал в марте 1913 г. письмо к члену 4-й Государственной думы большевику Р. В. Малиновскому о поддержке фракции большевиков в их внутрипартийной борьбе против ликвидаторов, за что на полгода попал под негласный надзор полиции и подвергся обыску. В эти год-полтора Есенин был связан с социал-демократами: распространял нелегальную литературу, выступал на вечерах в заводских районах. В типографии Есенин познакомился и вступил в гражданский брак с А. Р. Изрядновой, работавшей там же корректором. Совместная жизнь продолжалась недолго, в 1914 г. у Есенина родился сын Юрий (репрессирован в 1938 г.)

В 1913—1915 гг., понимая необходимость систематического образования, Есенин в качестве вольнослушателя посещал занятия историко-философского отделения Народного университета им. А. Л. Шанявского. Основанный группой видных ученых на средства, завещанные либеральным общественным деятелем, отставным генералом А. Л. Шанявским, университет ставил своей задачей распространение высшего образования, симпатии к науке и знанию среди народа, для поступления в него не требовалось гимназического аттестата и сдачи экзаменов, занятия проводились бесплатно по вечерам. Есенин принял участие в работе творческого литературного кружка, существовавшего в университете, познакомился с группой пролетарских и крестьянских поэтов. В 1914 г. стал одним из организаторов, секретарем журнала «суриковцев» «Друг народа», но в следующем году из-за конфликта с Кошкаровым вышел из состава редколлегии и подал заявление о выходе из числа действительных членов кружка.

Первое стихотворение Есенину удалось опубликовать в начале 1914 г. в московском детском журнале «Мирок» под псевдонимом «Аристон» (стихотворение «Береза»). За этим литературным дебютом последовали публикации в других детских журналах и в петроградской большевистской газете «Путь правды» (стихотворение «Кузнец»). Начавшаяся мировая война, воспринятая поэтом как бедствие народное, несущее опустошение русской деревне, отразилась в нескольких стихотворениях и небольшой поэме «Галки» (утеряна), предназначенных для публикации в журнале «Друг народа», но так и не увидевших в то время света. У Есенина нарастало ощущение Москвы как литературной провинции, он стремился в Петроград, куда уже посылал, но безрезультатно, свои стихи.

К началу войны Есенину еще не было девятнадцати лет, и потому он не подлежал пока призыву, а затем получил отсрочку от воинской службы «по зрению» (зрение у Есенина всегда было хорошим). Бросив работу и заняв денег у друзей, в марте 1915 г. он приехал в Петроград и в тот же день, узнав адрес А. А. Блока, пришел к нему домой на Офицерскую улицу, рассказал о себе, читал стихи, показал рукописи. Блок благоприятно отозвался о стихах «рязанского парня»: «...стихи свежие, чистые, голосистые, многословный язык»,— и дал ему рекомендательные письма к поэту С. М. Городецкому, увлекавшемуся «лирикой русской деревни», и крестьянскому писателю М. П. Мурашову, имевшему налаженные связи с редакциями журналов. Блок ввел Есенина в литературный мир.

Несколько десятков стихотворений молодого поэта были приняты редакциями столичных журналов. Он был приглашен выступить в литературном салоне Д. С. Мережковского и 3. Н. Гиппиус, которые в то время усиленно проповедовали идею неразрывного слияния народного мировоззрения с религией, и в стихах Есенина, насыщенных религиозно-церковной символикой, увидели «религиозную душу» России. Особенно благожелательным было отношение к Есенину со стороны еженедельника «Голос жизни» и его редактора Д. В. Философова. Статья Гиппиус «Земля и камень» стала первым печатным откликом на поэзию Есенина. О Есенине заговорили.

Городецкий, в квартире которого Есенин и проживал, ввел его в недолго просуществовавшую литературную группу «Краса» (С. М. Городецкий, Н. А. Клюев и А. М. Ремизов), стремившуюся сохранить народную мифологию, поэзию, воспевавшую быт русской деревни. Под влиянием Клюева, «крестьянского поэта», выходца из олонецкой деревни, стали формироваться литературная позиция — принадлежность к «крестьянскому» течению — и даже сценический образ Есенина: на публичных вечерах народной поэзии и в литературных салонах он появлялся в белой рубахе с вышивкой крестиком, подпоясанный цветным шелковым шнурком, в сапогах с набором и непременной гармошкой-ливенкой. До 1917 г. Клюев оставался духовным наставником Есенина, вел его за собой. И даже после разрыва их отношений Есенин продолжал считать Клюева своим учителем: «...Блок и Клюев научили меня лиричности», — писал он в автобиографической заметке 1925 г.

Стилизованный образ деревенского «молодца», картинного пастушка никак не соответствовал ни реальным условиям жизни Есенина, ни характеру его творчества. Жить приходилось без постоянного пристанища, впроголодь, на скудные гонорары, часть от которых он отсылал родным в деревню. И с обликом «Леля» никак не вязалась искренняя, яркая, сердечная поэзия, составившая первый его сборник «Радуница», вышедший в начале 1916 г. благодаря помощи Клюева. Остро почувствовал этот контраст В. В. Маяковский, который прямо сказал Есенину: «Пари держу, что вы все эти лапти да петушки-гребешки бросите!»

Первая книга поэта состояла из двух разделов: «Русь» и «Маковые побаски», объединивших тридцать три стихотворения — лучшее из написанного в 1914—1915 гг. В ней совершенно отсутствовали гражданские и социальные мотивы и центральное место занимал образ крестьянской России. Русь в изображении Есенина предстала несколько оторванной от реальности: даже стихотворения, рисовавшие безрадостную картину крестьянской нищеты и бедствий от засухи оказывались подчинены умильно-благостному настроению, создавали образ «родины кроткой» — страдающей, печалящейся, но и проникнутой «радужным» светом божьей веры. В стихотворениях широко использовалась религиозно-церковная терминология, перемешанная с народно-языческими представлениями, да и само название сборника «Радуница» означает славянский языческий праздник почитания предков, приуроченный ко второй неделе православной Пасхи. Стихотворный язык пока еще перенасыщен областными, «местными» словами и выражениями, но уже наполнен яркими «есенинскими» образами в описании природы, затейливыми метафорами. В целом же книга пленяла своей свежестью, лиризмом, живым и искренним восприятием природы, «узорчатостью» стиха.

В творчестве Есенина 1915—1916 гг. появляются новые мотивы, новый лирический герой. Еще в исторических поэмах 1914 г. «Марфа Посадница» и «Василий Ус» поэт воспел вольнолюбивый дух, непокорность и бунтарство русского народа. Теперь же в лирике Есенина появляется не только смиренно-кроткая, но и каторжная Русь, по которой бредут «люди в кандалах». И лирический герой есенинских стихов, от имени которого как бы ведется исповедь,— то «нежный отрок», «смиренный инок», всей душой привязанный к исконно деревенской, молитвенно-страннической Руси, то «бродяга и вор», «разбойник с кистенем», отторгнутый жизнью, не нашедший в ней своего места.

Эта противоречивая двойственность лирики Есенина отразила его внутренний душевный конфликт, жизненный разлад: отрываясь от деревни, патриархальной Руси и родной природы, где были все его корни, Есенин уже чувствовал, что не находит своего места в городской жизни, остается чуждым богемно-интеллигентской поэтической среде. Расточаемые ему похвалы — по большей части снисходительные, неискренние, вызванные кратковременной модой на «деревенскую экзотику»: всерьез как поэта его мало кто воспринимал. И, как оказалось впоследствии, смена общественно-политического уклада, принесенная революцией 1917 г., отнюдь не сгладила отчаянный конфликт крестьянско-природной души поэта с чуждой ему городской цивилизацией. В 1920-е годы бунтарско-анархические мотивы воплотились в образ «нежного хулигана» цикла стихов «Москва кабацкая», а в жизни вылились в непрерывную череду скандальных и просто хулиганских поступков.

В марте 1916 г. Есенин был призван на воинскую службу и по ходатайству близких ко двору военных зачислен санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 имени императрицы Александры Федоровны: от него ждали верноподданических стихов, прославления царя и доблести русского оружия. Дважды с поездом выезжал в прифронтовую полосу и на Юго-Западный фронт, дважды в присутствии императорских особ читал свои стихи на концертах в лазарете и официальных торжествах, за что ему были пожалованы часы, но очень тяготился солдатской службой, даже несмотря на предоставленные ему льготы — частые отпуска в Петроград по литературным делам. За время военной службы написал около двадцати стихотворений, подготовил к печати второй сборник стихов «Голубень» (вышел в 1918 г.), получив длительный отпуск по болезни (операция аппендицита), побывал в родных краях. Дважды получал предписания командования написать (с привлечением Клюева) цикл военно-патриотических стихотворений или хвалебную поэму, но не выполнил их и, по некоторым сведениям, в феврале 1917 г. был откомандирован на фронт, в действующую армию.

Февральская революция отменила все распоряжения царских властей, в том числе и откомандирование Есенина на фронт. Его должны были перевести в школу прапорщиков, но Есенин самовольно покинул армию. Опасаясь репрессий со стороны новых властей или принудительного возвращения на воинскую службу, большую часть 1917 г. провел в разъездах.

В начале 1917 г. вместе с Клюевым Есенин примкнул к группе литераторов, объединившихся вокруг сборника «Скифы». Лидер этой группы, публицист, философ и критик Р. В. Иванов-Разумник, проповедовал идею «духовной революции» — возрождения славянофильского, скифского духа. Этим идеям сочувствовали Блок и А. Белый, знакомство с последним оказало большое личное влияние на Есенина, отразилось на форме его стиха. К концу года по идейным и личным причинам обострились его отношения с Клюевым, Есенин охладел и к «скифству», стал сближаться с революционными «новокрестьянскими» поэтами (П. А. Орешиным, С. В. Клычковым, А. В. Ширяевцем), которые, в отличие от Клюева, приветствовали преображение деревенской жизни и не звали уже к сохранению патриархального «избяного» мифа.

В 1917 г. Есенин сблизился с левыми эсерами, сотрудничал в их изданиях «не как партийный, а как поэт». В редакции газеты «Дело народа» познакомился с Зинаидой Николаевной Райх, работавшей там секретарем-машинисткой, и вскоре во время путешествия к Белому морю в одной из вологодских деревень они обвенчались. В браке было двое детей: Татьяна и Константин,— но в 1920 г., еще до рождения сына, Есенин ушел из семьи. 3. Н. Райх впоследствии стала актрисой, женой В. Э. Мейерхольда. Есенин очень любил своих детей, всюду возил с собой их фотографии.

1917 год внес заметный перелом в творчество Есенина. Революционным событиям был посвящен цикл из десяти небольших поэм («Певущий зов», «Отчарь», «Октоих», «Преображение», «Пришествие», «Инония», «Иорданская голубица» и др.), в которых поэт приветствовал революцию — и февральскую, и октябрьскую — как «дорогого гостя», несущего великое духовное обновление, новое крещение мира, переоценку всех ценностей. В поэмах образ революции создавался через систему библейских символов и мифологических понятий. Революция для Есенина — это богоборчество, отрицание прежних религиозно-нравственных ценностей: в поэме «Инония» он предрекает появление новых святых и праведников, близких и понятных мужицкому сознанию, утверждает, что спасение принесет не искупительная смерть Христа, а сила самого народа, в поэме «Товарищ» изображает Иисуса, который бьется вместе с рабочими «за волю, за равенство, за труд» и вместе с другими погибшими борцами революции оказывается погребен на Марсовом поле (такое переосмысление образа Христа явно перекликалось с поэмой Блока «Двенадцать»).

Бунтарско-религиозное восприятие революции, с одной стороны, дополнялось у Есенина «крестьянским» пониманием социализма как утопического мужицкого рая, с другой. В поэме «Инония» город иной, лучшей жизни изображен как средоточие злачных нив и зажиточных хат, как обильное хлебом и всяческим добром царство единоличников-хлеборобов. Впоследствии в автобиографии Есенин отмечал: «В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном».

В первые послереволюционные месяцы Есенин оказался живо вовлечен в общественно-политическую жизнь. В ноябре 1917 г. проводится первый самостоятельный «вечер поэзии Сергея Есенина» в концертном зале Тенишевского училища, где два года назад он впервые появился перед публикой в составе группы «Краса». Он выступал на коллективных писательских вечерах в Академии художеств и рабочем клубе, на митинге в Зале армии и флота, много публиковался в массовой печати, дважды видел и слышал Ленина и был глубоко потрясен масштабом его личности. В стихотворениях 1918 г. появились новые для него гражданские мотивы: в стихотворении «Небесный барабанщик» он призывал борцов революции сплотиться против «белого стада горилл», в стихотворении «Спите, любимые братья!» утверждал непобедимость революции, которую поддерживают «неколебимые рати» народа. И в поэме «Иорданская голубица» уже прямо восклицал:

Небо — как колокол,

Месяц — язык,

Мать моя — родина,

Я — большевик, —

подчеркивая этим, при своей формальной беспартийности, преданность делу социалистического преобразования мира.

Но Есенин не стал поэтом революции, как, например, Маяковский. Умом понимая необходимость обновления и преобразования страны, искренне желая и пытаясь стать певцом «Руси советской», в своем сердце он все же остался певцом «Руси уходящей», «поэтом Золотой бревенчатой избы». Есенин хотел «быть певцом и гражданином... в великих штатах СССР» («Стансы»), но не мог им по-настоящему быть, так как, говоря его собственными словами, «поэт может писать только о том, с чем он органически связан». И в этом — драма художника, застигнутого революционным переиначиванием мира. Ее усугубила постоянная неустроенность личной жизни, склонность поддаваться чужим влияниям, неспособность противостоять пагубному пристрастию к спиртному...

В марте 1918 г. Есенин с женой переехали в Москву, а после развода Есенин поселился вместе с московскими пролеткультовцами в занимаемом ими особняке. В течение года были выпущены три сборника поэтических произведений («Голубень», «Преображение» и «Сельский часослов»), теоретический трактат о сути и целях искусства «Ключи Марии» и киносценарий «Ревущий зов» (совместно с поэтами С. Клычковым и М. Герасимовым). Есенин много выступал на открытых поэтических вечерах, сотрудничал в газетах.

В феврале 1919 г. Есенин, А. Б. Мариенгоф, В. Г. Шершеневич, Р. Ивнев, А. Б. Кусиков и др. создали новую литературную группу — Орден имажинистов. Главной целью создания группы было заявить о себе, привлечь внимание публики, противопоставив свое объединение главным поэтическим соперникам — шумно известным футуристам. Имажинисты создали кооперативное издательство (журнал «Гостиница»), открыли книжный магазин, организовали кафе «Стойло Пегаса». Доход от этих предприятий позволял выжить в трудные годы «военного коммунизма».

Автором творческой декларации имажинистов стал Шершеневич, который исходил в определении эстетического кредо группы из буквального перевода французского слова «имаж» — образ. «Образ как самоцель» - основной тезис Шершеневича. Отрицались идея, содержание в поэзии, поэтический образ рассматривался как безнациональный, не связанный с раскрываемыми им реалиями. Есенин, склонный по своей творческой природе к яркой словесной живописи, к затейливым построениям речи, подписал манифест имажинистов, но рамки этого течения с самого начала были ему узки. В 1921 г. в статье «Быт и искусство» Есенин упрекал своих «собратьев» за «слишком несерьезное» увлечение «зрительной фигуральностью словесной формы» и констатировал у них отсутствие «чувства родины», которое для самого Есенина, поэта глубоко национального, русского, было главным поэтическим стержнем. На литературном пути Есенина имажинизм стал формой окончательного размежевания с навязанной ему ранее ролью идиллического пастушка, «Леля».

Наибольшее внимание имажинисты привлекали к себе своей экстравагантной внешностью английских денди (цилиндры, тросточки), литературными скандалами в «Стойле Пегаса» и озорными, а зачастую и скандальными выходками. Есенин переехал жить к Мариенгофу, полностью погрузился в богемную атмосферу и одновременно с этим вырастал как «лучший в России поэт». Им были написаны поэмы «Кобыльи корабли» (1919) и «Сорокоуст» (1920), драматическая поэма «Пугачев» (1921), выпущены сборники «Трерядница» (1920), «Исповедь хулигана» (1921). В Москве и России росла его слава как поэта и скандальная известность как хулигана.

Посещение родного села, поездки по стране, картины разорения российской деревни вели Есенина к переосмыслению его прежнего понимания грядущего социализма, к разочарованию в возможности «крестьянского рая». «Идет совершенно не тот социализм»,— считал Есенин и свое горькое недоумение как бы воплотил в образе случайно увиденного рыжего жеребенка, пытавшегося обогнать поезд:

Милый, милый, смешной дуралей,

Ну куда он, куда он гонится?

Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

И само название поэмы — «Сорокоуст» (служба по умершему, совершаемая в течение сорока дней после смерти) — означало прощание Есенина со старой деревней, с крестьянским миром, с крестьянским космосом. А поэту в этом прощании досталась доля «как псаломщику, петь / Над родимой страной аллилуйя».

Осенью 1921 г. Есенин познакомился со знаменитой американской танцовщицей, ирландкой по происхождению, Айседорой Дункан, приехавшей в Советскую Россию с идеей создания школы-студии нового танца. Возникла взаимная страсть, Есенин переселился в выделенный Дункан особняк на Пречистенке, в мае 1922 г. вступил с ней в брак и выехал в Европу и затем в Америку: Дункан была приглашена на гастроли, а Есенин ехал, как он писал в своем заявлении, с целью «издания книг: своих и примыкающих ко мне группы поэтов». В Берлине при посредничестве А. Н. Толстого состоялась встреча с Горьким: Дункан танцевала, Есенин читал стихи. Совместная жизнь супругов не ладилась, слишком многое их разделяло: семнадцатилетняя разница в возрасте, языковой барьер (она владела тремя языками, но по-русски знала лишь несколько слов, Есенин же говорил только по-русски), резкое несходство натур. Есенин находился в подавленном душевном состоянии. Больше всего Есенина тяготила разлука с Россией. За границей Есенин опубликовал на французском языке книгу «Исповедь хулигана», выпустил в Берлине первый том «Собрания стихов и поэм» и книгу «Стихи скандалиста», начал работу над драматической поэмой «Страна негодяев» и поэмой «Черный человек», написал несколько лирических этюдов, вошедших потом в цикл «Москва кабацкая». В августе 1923 г. вернулся в Москву и вскоре разорвал отношения с Дункан.

Образ жизни Есенина оставался прежним: он продолжал «скандалить... озорничать и пить». Переехал жить к давно любившей его Г. А. Бениславской, работавшей в газете «Беднота», затем увлекся артисткой Камерного театра А. Л. Миклашевской, в 1924 г. у него родился внебрачный сын от Н. Вольпин, а в сентябре 1925 г. он зарегистрировал брак с С. А. Толстой-Сухотиной, внучкой великого писателя.

Происходит охлаждение в отношениях с имажинистами, особенно с Мариенгофом. Это было связано как с финансовыми расчетами (во время отсутствия Есенина причитавшийся ему пай за проданную кооперативную книжную лавку и доля доходов от «Стойла Пегаса» выплачивались его сестре Екатерине крайне нерегулярно или не выплачивались вовсе), так и с честолюбивыми притязаниями Мариенгофа на роль вождя имажинистов и первенствующее положение в совместных имажинистских изданиях. Есенин вновь сближается с «крестьянскими» поэтами Клычковым, Орешиным, А. Ганиным (в частности, и в связи с оставшимся нереализованным предложением Л. Д. Троцкого, сделанным Есенину во время встречи в Кремле в августе 1923 г., начать издание альманаха крестьянских писателей), которые всячески старались оторвать его от имажинистов и перетянуть на свою сторону. Окончательный разрыв Есенина с имажинистами произошел в августе 1925 г., когда Есенин и И. Грузинов опубликовали в «Правде» письмо о своем выходе из Ордена имажинистов. «Я не крестьянский поэт и не имажинист, — часто повторял в эти последние годы Есенин, — я просто поэт».

Между тем вокруг Есенина нарастал ком скандалов и заведенных милицией уголовных дел. В ноябре 1923 г. после одного пьяного скандала в «Стойле Пегаса» Есенин был обвинен в антисемитизме, ему грозило уголовное преследование, но «спас» третейский суд товарищей-писателей, который объявил Есенину, как и трем поэтам-«соучастникам», общественное порицание и, признав обвинение несостоятельным, разрешил им продолжать литературную работу. В течение первых месяцев 1924 г. за хулиганское поведение на поэта было заведено еще несколько уголовных дел, с него взята подписка о невыезде из Москвы. Есенин начинает лечиться в клиниках для нервнобольных, спасаясь не только от алкоголизма, от нервного расстройства, но и от милиции. Усилилась враждебность в литературной среде: как когда-то А. В. Луначарский обрушивался на имажинистов, а Л. Д. Троцкий причислял Есенина к «внеоктябрьской литературе», так теперь неистовый коммунист и бывший приятель Г. Устинов предрекал гибель всем крестьянским поэтам и называл Есенина «психо-бандитом». Руководители ВАПП и журналов «Октябрь» и «На посту» И. Вардин (зав. сектором ЦК РКП(б)) и Л. Авербах, организовав специальное совещание в ЦК (май 1924 г.), пытались лишить возможности публиковаться так называемых «писателей-попутчиков» — Б. Пильняка, И. Бабеля, С. Клычкова, А. Толстого, П. Орешина, М. Волошина, О. Мандельштама, В. Шишкова, М. Зощенко, А. Чапыгина и других, в том числе и Есенина. Осложнились отношения с издателями, и сборник «Москва кабацкая» (1924) удалось опубликовать только в Ленинграде и на свои собственные средства.

Во время пребывания за границей мироощущение Есенина существенно меняется. В опубликованных по возвращении в «Известиях» двух очерках «Железный Миргород» Америка предстала и как образец человеческой цивилизации, и как воплощение захолустных миргородских нравов. «С этого момента я разлюбил нищую Россию», — писал Есенин в очерке, а в стихах:

Я не знаю, что будет со мною...

Может, в новую жизнь не гожусь,

Но и все же хочу я стальною

Видеть бедную, нищую Русь.

И в 1924—1925 гг. Есенин пытался найти свое место в новой, советской жизни: «Учусь постигнуть в каждом миге / Коммуной вздыбленную Русь», — но сохраняя при этом себя как поэта, не жертвуя «лирой милой». Изменился стиль поэта: исчезла «узорчатость» метафор, стих стал свободнее, проще — но это была «пушкинская» простота. Есенина даже иногда упрекали за то, что он будто бы перестал работать над отделкой стиха.

В его произведениях вновь появляется революционная тематика: это и песенно-сказовая «Песнь о великом походе» — поэма о Гражданской войне и Петрограде, о Петре как первом большевике; и стихи о Ленине из задуманной, но так и не написанной поэмы «Гуляй-поле» (образ крестьянского бунтаря «батьки Махно» очень интересовал Есенина и отчасти был воплощен в драматической поэме «Страна негодяев» в персонаже с именем «Номах»); и «Поэма о 36» — размышление о судьбах первого поколения революционеров, народников и эсеров, прошедших тюрьмы и каторги, а теперь живущих, «очей загасив / Огни» (после политического процесса над правыми эсерами в 1922 г.). Революционную тематику благосклонно встречали партийные и идеологические функционеры, нарасхват брали издатели.

Многие партийно-государственные руководители, с которыми Есенину доводилось встречаться — М. И. Калинин, М. В. Фрунзе, С. М. Киров и др., — усиленно подталкивали Есенина воспевать социалистические преобразования, новую советскую жизнь, назидательно советуя, о чем и как писать, обещая покровительство. По неподтвержденным сведениям, которых много в «есенинской легенде», в августе 1924 г. будто бы состоялась встреча И. В. Сталина с каждым из трех наиболее популярных тогда поэтов — Маяковским, Пастернаком, Есениным, во время которой вождь посоветовал им заняться переводами грузинских поэтов, чтобы и в поэзии показать «смычку» советских народов. Если это правда, то такое приглашение означало долгожданное признание Есенина официальной властью, признание его одним из первых поэтов современной России, каковым он себя уже давно ощущал. В сентябре 1924 г. он едет в Баку, куда его раньше уже приглашал второй секретарь ЦК Компартии Азербайджана, редактор газеты «Бакинский рабочий» П. И. Чагин.

В последние полтора года жизни Есенин трижды побывал в Закавказье, в Азербайджане и Грузии и пробыл там в общей сложности более восьми месяцев — это была его «болдинская осень». В письмах в Москву он сообщал: «Работается и пишется мне дьявольски хорошо», «Я чувствую себя просветленным, не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха. Я понял, что такое поэзия...» Действительно, ему удалось нащупать какую-то удивительно искреннюю лирическую повествовательную интонацию, внешне даже простоватую, но позволявшую вести доверительный разговор с читателем о своей жизни и душе. К дню памяти бакинских комиссаров он написал «Балладу о двадцати шести», в «Бакинском рабочем» печатался почти ежедневно, побывал на нефтяных промыслах, встречался с совработниками, участвовал в праздновании всех революционных дат. В Баку и Тифлисе были выпущены две книги стихов «Русь Советская» и «Страна Советская», написаны поэмы «Цветы» и «Анна Снегина», лирический цикл о любви в ореоле восточной экзотики «Персидские мотивы». И хотя в Персию Есенина не пустили, на партийной даче в Мардакьянах, в окрестностях Баку, принадлежавшей ранее одному из бакинских «нефтяных королей», ему постарались создать полную иллюзию Персии.

И в то же время именно здесь написаны «Письмо от матери», «Ответ», «Письмо к деду», «Русь уходящая», «Метель», «Письмо к женщине» — поэтические послания-исповеди — самые пессимистические, самые безнадежные страницы поэзии Есенина. В них отразилось состояние острого душевного разлада, Есенин как бы самого себя убеждал, что «теперь в Советской стороне / Я самый яростный попутчик», но сквозь эти строки виделись охватывавшие поэта тоска и обреченность, углублявшаяся депрессия. Нарастало ощущение оторванности от времени, от новой жизни, в которой поэт не находил себе места, а это, в свою очередь, провоцировало переживания о невозвратимой молодости и утекающих годах.

Я человек не новый!

Что скрывать?

Остался в прошлом я одной ногою,

Стремясь догнать стальную рать,

Скольжу и падаю другою.

Опорой души, спасительным прибежищем могли бы стать родные рязанские места, Константиново, — но не стали. В 1924 г. Есенин дважды побывал в родной деревне, в 1925 г. — пять раз. Бродил по рязанским раздольям, предавался воспоминаниям, прощался с молодостью. Но семья, отец и мать, не понимали и не ценили его поэтического дара, относясь к его стихам как к источнику легкого заработка, для односельчан он стал чужим, наезжающим на отдых горожанином. Да и сам Есенин не узнавал и не находил знакомого ему с детства села — эта драма неузнавания (когда даже внук не узнал деда!) с болью воплотилась в стихотворении «Возвращение на родину» (1924). А трагический итог распаду своей связи с родиной поэт подвел в стихотворении «Русь советская»:

Вот так страна!

Какого ж я рожна

Орал в стихах, что я с народом дружен?

Моя поэзия здесь больше не нужна,

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

В браке с С. А. Толстой создать новую семью, новый дом не удалось. Есенин продолжал пить и лихорадочно работал, мечтая вырваться на Кавказ. С Госиздатом был подписан договор об издании трехтомного собрания стихотворений, Есенин подготавливал это издание. В ноябре 1925 г. закончил работу над поэмой «Черный человек» и сдал ее в журнал «Новый мир» — как бы освободился от всего нездорового, что тяготило и разъедало душу, от всего ложного и мерзкого в себе, что накапливалось годами, — и лег на лечение в психоневрологическую клинику МГУ. В клинике были написаны новые шедевры, составившие цикл «Стихи о которой...»; Есенин намеревался включить их в госиздатовское собрание стихотворений. Здесь же созрело и решение изменить свой жизненный уклад: развестись с Толстой, переехать в Ленинград, начать издание литературного журнала «Поляне», проект первого номера которого и состав авторов уже были намечены.

В конце декабря, не закончив лечения, Есенин уезжает в Ленинград и останавливается в номере 5 гостиницы «Англетер». В приступе депрессии в ночь с 27 на 28 декабря 1925 г. Есенин повесился. Существует другая, хотя и малоубедительная, версия: будто Есенин стал жертвой развернувшейся как раз в те дни на XIV съезде РКП(б) внутрипартийной борьбы, и смерть его была насильственной.

Тело Есенина было перевезено в Москву. На похоронах великого русского национального поэта провожали толпы людей. Гроб с телом был трижды обнесен вокруг памятника Пушкину и погребен на Ваганьковском кладбище.

По стране прокатилась волна самоубийств молодежи, через год на могиле Есенина застрелилась Г. А. Бениславская. И в прессе, и в литературоведении началось обличение «есенинщины», с конца 1920-х годов на тридцать лет стихи Есенина оказались под неофициальным полузапретом. Но народ всегда помнил, пел и переписывал от руки стихи великого русского поэта Сергея Александровича Есенина.

Источник: Русская литература XX века: Пособие для старшеклассников, абитуриентов и студентов / Под ред. Т.Н. Нагайцевой. - СПб.: "Нева", 1998

Понравился материал?
8
Рассказать друзьям:
Просмотров: 5773