"Двойник": история создания и анализ повести

«Двойник» — повесть Ф. М. Достоевского.

История создания

Работа над произведением началась летом 1845 г. и затянулась до января 1846 г., ввиду значительности замысла, хотя автор планировал завершить повесть к осени. В ноябре Достоевский, сообщая брату Михаилу о своих творческих планах, отводит в них «Двойнику» ведущую роль. Высокая оценка «идеи» повести, несмотря на признание неудачи в «форме», не меняется с течением времени: в записных тетрадях периода работы над романом «Подросток» писатель называет Голядкина «главнейшим подпольным типом» (таким образом, им открывается целая галерея персонажей — от Подпольного до Смешного Человека), в «Дневнике писателя» за 1877 г., признавая повесть «совсем неудавшейся», оговаривает, что «...идея ее была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил». Чувствуя, что «в 46-м году... формы не нашел и повести не осилил», «лет пятнадцать спустя» (на самом деле в мае 1862 г., 16 лет спустя после первой публикации «Двойника» в №2 «Отечественных записок» за 1846 г.) Достоевский принимается за его переработку для готовящегося собрания своих сочинений. Первоначальное решение о переделке «формы» в целом не осуществляется из-за выполнения обязательств в связи со смертью брата, М.М. Достоевского, и начавшейся работы над «Преступлением и наказанием». Второй вариант «Двойника» (отдельное издание — СПб., 1866) является не переработкой, а сокращением первого: опущены распространенные названия глав, исключены два письма (гл. X, XII), как и во всех произведениях раннего периода, готовившихся к собранию сочинений, произведена стилевая правка.

Анализ повести «Двойник» Достоевского

«Двойник», согласно авторскому определению, «петербургская поэма». Тем самым произведение Достоевского вводится в контекст особого идейно-стилистического образования — «петербургских повестей» (или «петербургских легенд»), начиная от новеллы Пушкина «Уединенный домик на Васильевском» и поэмы «Медный всадник», имеющей подзаголовок «петербургская повесть». Непосредственными предшественниками Голядкина в русской литературе становятся персонажи повестей Гоголя — Поприщин («Записки сумасшедшего»), майор Ковалев («Нос»), Акакий Акакиевич («Шинель»). Несомненное влияние на замысел «Двойника» оказало знакомство Достоевского с опубликованной в альманахе «Вчера и сегодня» (кн. I за 1845 г.) неоконченной повестью М.Ю. Лермонтова «Штосс».

Основной особенностью «петербургской повести» является парадоксальное сочетание подчеркнутой обыденности (герой ее чаще всего — рядовой обыватель, мелкий чиновник) и фантастики. Легендарные персонажи — призраки, ходячие трупы, упыри, ожившие статуи, портреты и восковые персоны, выращенные в колбах гомункулусы, ведьмы и черти — в «петербургских повестях» вписаны в реальность, имеют точные адреса, положение в обществе и чин.

Достоевский неоднократно отмечал как основную черту Петербурга именно соединение «прозаичности» и «фантастичности». Развернутые описания города в этом ключе даны им в «Зимних заметках о летних впечатлениях» и «Подростке». «Петербургские типы», особо выделенные Достоевским, — «гордый» Германн и «смиренный» Евгений; атмосфера призрачности связана с образом тлетворных испарений «финского болота», отсутствием воздуха в буквальном и метафорическом смысле.

Голядкин соединяет в себе черты обоих типов: его «амбиция» проистекает из желания заявить себя, не быть «ветошкой». В то же время он не умеет заявить себя иначе, чем это диктует ему общее правило — вытесняя «врагов». Не случайно «двойник», «Голядкин-младший», материализуется из «ноябрьской, мокрой, туманной, дождливой, снежливой», чреватой наводнением (мотив «Медного всадника») ночи именно тогда, когда терпят фиаско наиболее решительные попытки «Голядкина-старшего» продвинуться и «посрамить врагов», вопреки декларируемой им идее смирения («всякий должен быть доволен собственным местом»). Чем одержимее идеей вражьих поисков становится «Голядкин-старший», чем больше мер для их предотвращения он предпринимает, тем увереннее и успешнее действует его двойник. Интересно, что по мере возрастания одержимости Голядкин все больше поминает черта («черт знает», «черти заварили кашу какую», «черт побрал»). Финал повести буквализирует чертыхания героя: «страшный незнакомец» в «карете, запряженной четверней лошадей», приезжает за Голядкиным и в ответ на его согласие («я вверяюсь вполне... и вручаю судьбу мою») забирает: «два огненные глаза смотрели на него в темноте, и зловещею, адскою радостию блестели эти два глаза». Появление черта в «Двойнике» мотивировано безумием героя, не случайно для других персонажей это не черт, а доктор Крестьян Иванович Рутеншпиц, забирающий Голядкина в «казенный дом». В то же время читателю, в соответствии с двойственностью «петербургской легенды», оставлена возможность двоякого толкования: «другой Крестьян Иванович», «страшный Крестьян Иванович» — настоящий пришелец из ада, получающий душу героя. Появление доктора в начале повести не случайно, тем самым герою предоставлена возможность выбора, не использованная им: Голядкин приходит к Рутеншпицу «исповедаться», но «исповедь» становится обвинением «врагов», шанс спастись остается не использованным. «Не тот», «другой», «пасквиль», каким воспринимает двойника «настоящий» Голядкин, сам становится настоящим и превращает подлинного в свое подобие.

Двойничество в поздних романах Достоевского («двойник» Версилова в «Подростке», черт Ивана в «Братьях Карамазовых») приобретает ярко выраженный метафизический оттенок: появление «двойника» — крайнее следствие «широкости», совмещения в душе героя «идеала мадонны и идеала содомского», приводящее к расколу личности. Подобный «раскол» исследуется в романе «Преступление и наказание» (на что указывает и «говорящая» фамилия героя). В романе «Бесы» двойничество рассматривается в еще одном аспекте — самозванства. Как полагает К.В. Мочульский, правка, предпринятая Достоевским при подготовке текста «Двойника» к изданию в составе собрания сочинений, включала в том числе и уничтожение всяких параллелей с Григорием Отрепьевым, что объяснялось возникновением и разработкой замысла «Бесов» и желанием писателя размежевать образы Ставрогина и Голядкина.

Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. - М.: ВАГРИУС, 1998