Метафора: понятие и примеры

В отличие от сравнения в метафоре отсутствуют формальные признаки сближения предметов, все эти слова-связки: как, словно, будто и т. д. Сопоставляемые явления в ней неожиданно и дерзко сдвинуты друг с другом. Сравниваемые явления, обнаруживая сходство, все-таки разобщены в сравнении, между тем как в метафоре они взаимопроницаемы.

Как и другие элементарные формы словесного изображения, метафора в литературе не только явление поэтического стиля, но и общеязыковое достояние. Множество слов в языке образованы метафорически или метафорически применяются. В ходе развития языка прямой смысл слова нередко вытесняется переносным и оно начинает жить исключительно переносным своим значением. Но в этом случае и переносное значение уже не осознается, так как первоначальный, прямой смысл его уже потускнел или даже совсем утратился. Такое метафорическое происхождение обнаруживается у отдельных, самостоятельно употребляемых слов (чернила, трогательный, очарованье, грозный и т. д.). Но еще чаще оно встречается в словосочетании, где смысловое «подспорье» второго слова освобождает нас от необходимости знать его внутреннюю форму (крылья мельницы, горный хребет и т. п.).

О метафоре же как о явлении художественного стиля чаще всего имеет смысл говорить тогда, когда в слове или в словосочетании ощущается и прямое, и переносное значение. В полнозвучной по объему ассоциаций поэтической метафоре непременно совершается эта своеобразная «игра» смыслов, переходы значений то в прямой, то в переносный план. От этого метафорический образ широко раздвигает свои смысловые границы. В метафоре порою открывается не один, а несколько смыслов, потому-то метафорический стиль — показатель богатства и полноты поэтической фантазии. Метафора еще в большей степени, чем сравнение, демонстрирует родство отдаленного, причем это родство пребывает уже не на поверхности, а в глубине явлений реальности. Чем отдаленнее предметы, вступающие в метафорическую связь, тем дерзновенней и неотразимей неистощимость и сила поэтического воображения. Когда Толстой говорил о «лирической дерзости» Фета, он, конечно, и это имел в виду. Иногда эта метафорическая «отвага» выглядит произволом в глазах современников, им кажется, что такой метафоризм слишком вероломно покушается на традицию.

Стихотворение Фета «Какая грусть! Конец аллеи...» казалось мучительно непонятным даже Тургеневу, признанному в свое время авторитету во всем, что касалось поэтического вкуса. Садовые дорожки могут быть похожи на серебряных змей лишь в солнечный зимний день, когда они до блеска утоптаны, или ранней весной, когда они оплавлены солнцем. Но если в стихотворении Фета изображен завьюженный сад, если неистовство зимней бури здесь так велико, что даже «ворон против бури Крылами машет тяжело» (какая, кстати, неповторимая в своей зоркости деталь!), то мысль о поземке приходит совершенно естественно: скольжение ее снежных струй действительно напоминает скольжение «серебряных змей».

В фетовской метафоре поражает и неожиданное сопряжение «далековатых» (ломоносовское слово) предметов и точный ход ассоциаций за кажущейся прихотливостью образа. Вообще фетовская метафорическая дерзость, в которой даже Тургенев склонен был видеть проявление «бессмыслицы», менее всего результат ассоциативного произвола. Чаще всего она порождение уникальной наблюдательности (во всяком случае, в фетовской лирике природы), намного превышающей созерцательный опыт читателя. А кроме того, при всей неожиданности сцеплений, на которых вырастает фетовская метафора, она чаще всего подкреплена ассоциативным фоном стихотворений. В них порой одна за другой следуют метафоры единого смысловою ряда, в пределах которого становятся понятны даже резкие метафорические смещения смысла.

Источник: Грехнев В.А. Словесный образ и литературное произведение: кн. для учит. Нижний Новгород: Нижегородский гуманит. центр, 1997