"Тоска по родине! Давно...": анализ стихотворения Цветаевой

«Тоска по родине! Давно...» (1934) — одно из самых трагических стихотворений Цветаевой. Своей эмоциональной напряженностью это стихотворение неоднократно привлекало внимание исследователей творчества Цветаевой, но трактовали они его по-разному. В. Н. Орлов безусловно посчитал его патриотическим стихотворением, написанным в той свойственной Цветаевой манере, когда все нужно понимать наоборот (как, например, стихотворение «Мне нравится, что вы больны не мной...» или «Хвала богатым»). Трагический накал этого стихотворения он объяснил тем, что беззаветно влюбленный в родину поэт оказался лишен ее.

Нам представляется, что более правы те (например, Л. В. Зубова), кто видит в этом стихотворении манифест поэта, вытесненного из людского быта в «единоличье чувств», в сферу высокого духовного бытия, выполнения своего поэтического предназначения. Такое понимание основывается на ключевом глаголе «быть», сочетающемся со словом «одинокой». Для Цветаевой «быть» означает творить, выполнять предназначение поэта независимо от частностей быта и людских страстей и мнений. И глагол «быть» выделен переносом из первой строфы во вторую:

Мне совершенно все равно —

Где совершенно одинокой

Быть...

А дальше говорится о бездомности, об отчужденности от людей — о всех внешних приметах жизни, бытовых обстоятельствах, которые Поэту безразличны.

И далее лирическая героиня Цветаевой утверждает, что ей безразличны и родной язык («Мне безразлично, на каком / Непонимаемой быть встречным!»), и люди, погруженные в суету («газетных тонн глотатели»), и ее время. Ведь она принадлежит вечности: «А я — до всякого столетья».

И затем саму себя пытается убедить, что всего равнодушнее она к тому, что было всего роднее, — к родине, что никаких примет родимого края — ни родимого пятна! — в ней не осталось. Но сквозь внешнее безразличие сквозит горечь и жестокая обида на родной край, который не уберег в ней свою, родную.

И кажется, полнейшей отрешенностью от всего земного завершается это стихотворение:

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И всё — равно, и всё — едино.

Тем знаменательнее финал:

Но если по дороге — куст

Встает, особенно рябина...

Незавершенная фраза, прерванная комком, подступившим к горлу, все ставит на свои места: избыть из себя любовь к родине невозможно. Когда-то в детстве написала:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

— и с тех пор рябина как символ родины никогда не уходила из сердца.

Пронзительность и трагизм этого признания в любви к родине состоит в том, что чувство родины оказалось сильнее и главнее самого главного для лирической героини — независимости ее поэтического бытия.

Источник: Русская литература XX века: Пособие для старшеклассников, абитуриентов и студентов / Под ред. Т.Н. Нагайцевой. - СПб.: "Нева", 1998