Изображение войны в романе "Война и мир" Толстого Л.Н.

Жесткая, шокирующая правда о войне выражена в монологе князя Андрея (ночной разговор с Пьером накануне Бородинского сражения). Его ценность и истинность подтверждается в романе тем, что произносится он на пороге смерти (князь Андрей предчувствует свою гибель) и санкционирован высшей в мире Толстого инстанцией солдатского, народного мнения («<...> правда, правда истинная»). В речь князя Андрея Толстой вводит итоговые формулировки, приобретающие характер афоризмов («цель войны — убийство, орудие войны — шпионство, измена <...>; обман и ложь»). Эти слова произносятся как ужасная истина о человеческом мироустройстве: «перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны. <...> Как Бог оттуда смотрит и слушает их!».

Монолог о войне строится на противопоставлении поверхностного (культурный миф о войне как красивом героизме) и глубинного смыслов. В первом случае война — «любимая забава праздных и легкомысленных людей»; ассоциативное поле этого понимания войны включает в себя образы шахматной игры, прекрасного рыцарства, театра («театр военных действий»). Во втором случае война — «страшная необходимость», она уподоблена таинственным силам природы (грозе, молнии, огню). В «Войне и мире» Толстой использует природную метафорику, традиционную для древнерусских воинских повестей. Такова символика света и солнца, образ «поля брани», описание боя как страды, посева, за которым следует «жатва» — тела убитых, как копны на «полях и лугах», где «трава и земля были пропитаны кровью» (сцена Бородинского сражения). Война у Толстого становится предметом изображения потому, что содержит в себе «поэтический потенциал»: она предстает в его художественном мире как явление трагическое, раскрывающее глубины человеческой массовой жизни в момент напряжения всех сил, когда становятся явственно видны вечные законы миропорядка.

Важнейшую роль в композиции «Войны и мира» играют сцены военных сражений. Они являются не фоном для развития судеб героев, как это часто случалось в «исторических романах» XIX в., но основой художественной конструкции, превращают толстовский роман в героическую «поэму», «эпопею». Толстовская теория сражения основана на личном военном опыте писателя и вместе с тем коренится в его философии жизни, которая имеет метафизический характер. Сражение — это прямое соприкосновение человека со смертью, на поле боя он вступает с ней в острейшую борьбу (отсюда — повторяющийся во многих толстовских батальных сценах мотив пересечения «черты», «отделяющей живых от мертвых»). И вместе с тем только человек, забывающий в момент битвы о себе, а значит и возможности смерти, и весь сосредоточенный на выполнении своего «ратного труда» как естественного долга, делает возможной победу (сцена боя на батарее капитана Тушина в Шенграбенском сражении). Исход боя, по Толстому, зависит не от качества вооружения, не от расчетов стратегов, действующих по всем правилам военной науки, но от «духа войска» — метафизического фактора, который символизирован в романе в образе «разгорающегося огня», отблески которого видит Пьер на лицах солдат в Бородинском сражении. Война рассматривается Толстым как часть природно-космического миропорядка, явление, которое «совершается не по воле людей, а по воле Того, Кто руководит людьми и мирами». Война — «наитруднейшее подчинение свободы человека законам Бога». Эта мысль указывает на источник того возвышенного, торжественного тона, который сопровождает описание всех больших сражений в романе.

Сцены боев и эпизоды мирной, домашней жизни героев в «Войне и мире» тесно связаны. Они составляют разные ипостаси «единой жизни», в них проявляются ее общие законы. Внутреннее единство книги, создающее впечатление связанности всего со всем, строится на сцеплении эпизодов, где действуют разные герои, но изображаются общечеловеческие, фундаментальные для бытия состояния и ситуации. Так, «огонь» в душах сражающихся солдат, готовых и к смерти, и к самопожертвованию, трактуется в романе как чувство собственной силы и свободы, которая проистекает из самозабвения, внеморального «расширения души». Это состояние приобретает в романе Толстого новый смысл в сцеплении с далеким от войны эпизодом. Когда Николай Ростов, потрясенный случившейся с ним катастрофой (проигрыш Долохову), слышит пение Наташи, он испытывает одновременно два чувства: душевного взлета («тронулось что-то лучшее» в его душе) и вместе с тем — ощущение себя на такой высоте, где все человеческое кажется несущественным: «можно зарезать, украсть и все-таки быть счастливым». Такое иррациональное состояние герой ощущает как мгновенное и экстремальное. Однако это минутное переживание оказывается у Толстого резким углублением в тайны человеческой природы — оно описано как освобождение души от индивидуальности, привычных рамок поведения и запретов, выход на уровень чистой жизненной энергии, дающий человеку наслаждение. В этом состоянии человек способен к самым непредсказуемым действиям: в нем может сработать «охотничий инстинкт», который близок «воле к убийству», и вместе с тем — воля к высочайшему самопожертвованию. Это состояние внеморальной свободы, когда «все можно» и все возможно Толстой часто называет «опьянением» или «затмением» — оно не контролируется разумом. Именно это состояние — страстного ожидания любви как самоотдачи, слияния с другим порождает увлечение Наташи Анатолем. Толстой не случайно считал этот эпизод центром, смысловым узлом романа — в нем сконцентрированы важнейшие смыслы, связанные с толстовской философией человека. Толстой показывает Наташино влечение к Анатолю как неизбежное, минутное «затмение» разума, ужасную ошибку. Вместе с тем этот момент слома судьбы становится для Наташи этапом взросления, переходом от неконтролируемых полудетских страстных желаний к ответственному свободному выбору: через страдание и боль она выходит к совпадению со своим предназначением.

Роман Толстого строится таким образом, что война оказывается, с одной стороны, катастрофой, потрясением и для страны и для каждого из героев, и, с другой стороны, именно она соединяет Наташу и Пьера, княжну Марью и Николая Ростова, помогает героям понять жизнь и себя, объединяет их, приводит к осознанию истинных ценностей. Кульминация романа — 1812 год — момент кризиса и освобождения, момент «распадения прежних условий жизни», несущий обновление. Так «в самом горниле войны созидается мир», человеческое единство (С. Бочаров).

Источник: История русской литературы XIX века: в 3 т. Т. 3 / под ред. О.В. Евдокимовой. - М.: "Академия", 2012