"Размышления у парадного подъезда": анализ стихотворения Некрасова

К теме родины в широком её понимании Некрасов выходит в целом ряде стихотворений. Одно из них - «Размышления у парадного подъезда», анализ которого мы проведем. Оно было создано в 1858 году.

Вспомните в своё время изученное вами произведение и рассказ А. Я. Панаевой об обстоятельствах его создания. Стихотворению этому суждено было стать едва ли не самым популярным из сочинений Некрасова. Его читали на литературных вечерах и на сценах почти всех русских театров, на заседаниях кружков и в частных залах провинциальных городков. А. И. Герцен напечатал его на страницах «Колокола» в 1860 году с комментарием: «Мы очень редко помещаем стихи, но такого рода стихотворение нет возможности не поместить». Длительное время оно распространялось в списках. Последняя его часть, начинающаяся словами «Назови мне такую обитель», стала любимой студенческой песней.

В стихотворении «Размышления у парадного подъезда», анализ которого нас интересует, можно условно выделить три основных части. Первая из них открывается описанием парадного подъезда. Эпическое начало здесь является преобладающим, хотя авторская оценка увиденного, его горькая усмешка, сменяемая состраданием, всё время чувствуется в этих стихах. Образ известного петербургского подъезда дается поэтом в духе популярных тогда физиологических очерков, где описание уголка города соединяется с воссозданием нравов и характеристикой его обитателей. Картина, рисуемая автором, отличается своей контрастностью: подъезд показан таким, каким выглядит он «по торжественным дням» и «в обычные дни». Существенно разнятся и люди, появляющиеся близ заветных дверей в ту и другую пору: нарядные вельможи (внутренне контрастны их самодовольство и «холопский недуг») и «убогие лица». Различна и реакция их на представительный подъезд: преодолеваемый рвением и торжественностью испуг — и плач просителей. Естественно и мотивированно перед домом Муравьева, председателя департамента уделов и министра государственных имуществ, ведавшего делами крестьян, появляется группа мужиков. Их единый образ, как заметил Н. Н. Скатов, теряет конкретность и единичность и приобретает некую символическую всеобщность русского деревенского люда, а за ними предстаёт вся крестьянская Русь, от лица которой они явились. Сострадание поэта растёт, оно ощущается в каждой детали группового портрета и передаётся читателю. Но ещё больше авторское сочувствие проявляется в концовке этой первой части: «И пошли они солнцем палимы...» Равнодушие к крестьянским судьбам и покорность самих ходоков приводят к этому безнадежному итогу.

Крестьянам резко противопоставлен «владелец роскошных палат», образ которого сатирически гневно рисуется во второй части анализируемого стихотворения «Размышления у парадного подъезда». В своей статье «О "владельце роскошных палат"» некрасовед А. М. Гаркави поведал о прототипе этого «владельца» — М. Н. Муравьеве, одном из самых отвратительных представителей реакционной военщины и бюрократии середины века, противнике раскрепощения крестьян, поборнике увеличения налогов и податей с крестьян, самых суровых полицейских мер по отношению к ним. Некрасов хорошо знал облик этого высокопоставленного чиновника, жившего напротив его дома, и этим знанием продиктованы та патетика и то негодование, которые звучат в этой второй части стихотворения. Восклицания и побуждения («Вороти их!») сменяются горестными вопросами («Что тебе эта скорбь вопиющая, что тебе этот бедный народ?») и убийственным по своему сарказму определением — «герой». Но образ «владельца роскошных палат» — собирательный и обобщенный образ. За ним стоит также граф Чернышев, военный министр, проживавший свои последние месяцы жизни в Италии, что получило отражение в заключительных строках второй части. И снова родина, Россия предстаёт перед читателем, читающим саркастическую эпитафию вельможе:

И сойдешь ты в могилу... герой,

Втихомолку проклятый отчизною,

Возвеличенный громкой хвалой.

Некрасовский анапест вторит интонациям гражданского осуждения и негодования.

В третьей части стихотворения «Размышления у парадного подъезда», анализ которого нас интересует, прослеживается окончательная судьба обездоленных ходоков («Всё пропьют мужики до рубля и пойдут, побираясь дорогой»). Но теперь поэт воссоздаёт образ всего народа, угнетённого и страдающего в условиях крепостнического рабства. Одновременно от отдельных упоминаний родины поэт переходит к глубокому раздумью о России, которое получает форму обращений к родной земле. Эпическое изображение сливается с лирическим переживанием поэта по поводу горестной доли его народа. Некрасов слышит вседневный и всечастный стон, вырывающийся из груди крестьян в любой обители, в любом уголке отечества. Шесть раз повторяет поэт глаголы, производные от «стон», пять раз он использует анафору «стонет», благодаря чему страдания мужика воспринимаются как повсеместные и постоянные, а этот стон — как непрерывный. Упоминая «подъезды судов и палат», поэт вновь возвращается к исходному образу «парадного подъезда», окольцовывая свою тему. Воззвание к родной земле конкретизируется далее двукратным обращением к Волге. Поэт вводит развернутое сравнение разлива реки с переполненностью просторов земли «великою скорбью народной». И снова набатно звучит это слово «стон», неразрывно сопряженное с народом. Отсюда естественно возникает обращение к нему самому, «сердечному» крестьянскому и рабочему люду. Вслед за рассказом о рабском сегодняшнем положении народа следует размышление о его будущем, получающее форму тревожного вопроса:

Ты проснешься ль, исполненный сил?..

Глубокий смысл обретает здесь мотив сна. Если, рассказывая о владельце палат, поэт в основном использовал это слово «сон» в будничном и прямом значении, то ныне, обращаясь к народу, он делает акцент на переносном значении слова. Если юный Пушкин был непоколебим в своей уверенности, что «Россия вспрянёт ото сна...», то Некрасов, как и Щедрин в своей сказке «Богатырь», такой абсолютной категоричности не выражает. Он вопрошает, не исключая и ответ в форме тягостного молчания:

Иль <...> духовно навеки почил?

Но вопросы эти соединены у Некрасова с упреком, неумирающей надеждой и с требовательным призывом. Так стихотворение поэта, объединив раздумья о жизни народа с сатирическим изображением социальных верхов, стало произведением о многострадальной родине.

Некоторые мотивы этого некрасовского шедевра получили развитие в стихотворении «На Волге» (1860). Это и образ Волги, реки «рабства и тоски», и развернутая зарисовка бурлаков с их громким стоном, и напряженные вопросы о жизни («у всех ответа я просил, //На то, что видел...»), и изображение вопиющей бедности народа («лохмотья жалкой нищеты»), и скорбные раздумья о долготерпении народа («Всё та ж покорность без конца»).

Источник: Роговер Е.С. Русская литература второй половины XIX века: Учебное пособие. - СПб., Москва: САГА: ФОРУМ, 2007