"Кому на Руси жить хорошо": описание ярмарки

С проезжей дороги, где завязался спор мужиков, автор ведет нас (читателя) в самую гущу народной жизни, в толпу, на сельскую ярмарку. Картина сельской ярмарки, по мнению Некрасова, могла много дать для художественной обрисовки самых разнообразных народных типов и характеров, для выявления «подноготной» русского мужика. Конечно, далекий от народа человек, побродив по ярмарке час-другой, мало что поймет в жизни и судьбе народной. Но в эпопее Некрасова на ярмарку приходит не посторонний наблюдатель, а сами мужики-правдоискатели, перед которыми к тому же с помощью автора и скатерти-самобранки собравшиеся на ярмарке люди открываются, рассказывают о своей жизни и судьбе.

В русской поэзии, да, пожалуй, и во всей русской литературе нет описания ярмарки, равного некрасовскому по динамике, живописности и выразительности. Опираясь на непосредственные впечатления от посещения ярмарок в Мстёре, Холуе, Нижнем Новгороде, зорко подметив их особенности, Некрасов бережно перенес важнейшие из них в поэму: тут и бойкая торговля лубочной литературой, центром распространения которой был Нижний Новгород; «ивановские ситцы», «изделья кимряков» — примета широкого разворота ярмарочной торговли; нужные мужику и представленные на любой сельской ярмарке «косули, грабли, бороны ... Ободья, топоры». Тут и неизменная «комедия с Петрушкою». В результате — яркая и при всей конкретности — обобщенная картина ярмарки.

С чисто кустодиевской сочностью рисует Некрасов картину сельской ярмарки с ее многолюдством («видимо-невидимо / Народу»), яркостью нарядов праздничной толпы. Но рассказчик (вместе со странниками) не только любуется картиной народного праздника. Он зорко присматривается, прислушивается, стремясь понять, постигнуть сущность жизни и души народной. Это не просто. «Все крестьянство в спорах, движении, волнении». Мелькают, сменяясь, пестрые (веселые и безобразные) сцены, в общем гуле слышатся обрывки разговоров. О чем? Каждый в этой многолюдной толпе говорит о своем, у каждого свой, отличный от других, внутренний мир, свои интересы и заботы. Но, наблюдая и сопоставляя, автор все-таки приходит и приводит читателя к каким-то выводам.

Как свидетельство «удали молодецкой», душевного здоровья, не сломленного каторжным трудом, воспринимает поэт и задорную пестроту нарядов, и «здоровый громкий хохот», который слышится тут и там. А ярмарочное богатство? Косули, грабли, бороны, багры, станки тележные, ободья, топоры, шлеи, ситцы, обувь — ведь все это сделано руками ныне веселящейся толпы, руками народа-труженика.

Отзывчивость народного сердца хорошо видна в эпизоде с Вавилушкой. Купил ему Веретенников козловые ботиночки для внучки, и крестьяне, стоящие рядом, так рады, словно каждого из них Веретенников «подарил рублем». Мужик любознателен (комедия с Петрушкою), он тянется к знанию, к книге. Поэт не может спокойно наблюдать, как в протянутую за хлебом знания руку кладут камень, как народ «потчуют» книжной макулатурой вроде «Английского милорда», и его голос впервые непосредственно врывается в повествование. В лирическом отступлении «Эх! эх! придет ли времечко...» поэт высказывает свою мечту о народном просвещении, о времени, когда большая культура войдет в жизнь народа. Но это будущее. А настоящее?

С особым удовлетворением отмечает автор остроту народного ума и меткость народной речи: прибаутки, шутки, а порой столь меткие словечки, каких кабинетному сочинителю не придумать, — «хоть проглоти перо». Для Некрасова при этом речь идет не только о бойкости и сатирическом складе народного русского ума, а о значительно более важном: о пробуждении сознательной мысли, стремлении и способности осмыслить свое положение. Развязались у подвыпивших мужиков языки, «смолкает, подымается / Народная молва», и в многоголосом хоре «пьяной ночи» чуткое ухо поэта улавливает политически острые реплики, свидетельствующие о том, что всколыхнулась мужицкая Русь, напряженно работает пробудившаяся мысль. Кто-то еще надеется добиться справедливости в «верхах»:

Прошенье изготовили

К начальнику губернии...,

но все отчетливее звучат голоса с явно скептической оценкой проведенной «верхами» реформы:

Добра ты царска грамота,

Да не при нас ты писана...

Но видит поэт и другое и не скрывает печальной правды. Уже в начале описания ярмарочной площади он обращает внимание читателя на роковые приметы: дом с надписью "училище" заколочен, зато куда ни погляди — винные склады, погреба, "харчевни, ресторации", 2 кабака, да еще 11 кабатчиков раскинули палатки. Как тут не быть пьяному разгулу?

Пропиты "крестьянские шлыки", и по всей ярмарке, "словно пред иконами, / Без шапок мужики". Пьяный мужик вывалил воз с "поделкой деревянною", дед Вавилушка, насулив родным подарков, "пропился до грошика". Вот уже и "ночь тихая спускается", и все более мрачными становятся краски, рисующие картину пьяного разгула. В воздухе висит "шальная непотребная" ругань, "плачут дети малые, / Тоскуют жены, матери". В хмельном угаре мужики тянут друг друга за бороды, парень хоронит поддевку, принимая ее за матушку, где-то в драке уже убили крестьянина...

Картина пьяного разгула достигает поистине эпического размаха:

Не ветры веют буйные,

Не мать-земля колышется —

Шумит, поет, ругается,

Качается, валяется,

Дерется и целуется

У праздника народ!

Вот она, "трезвая правда"! Но зачем, с какой целью обнажает ее поэт?

Странники отправились на ярмарку с надеждой узнать:

Не там ли он скрывается?

Кто счастливо живет?

Нарисованная картина сама наталкивает читателя на вопрос: уже не в пьянстве ли корень зла, уж не оно ли лежит препятствием на пути к народному благополучию? Вопрос этот широко дебатировался в печати конца 50-х—начала 60-х годов, и мнение либералов гласило: да, оно. И вот Некрасов, нарисовав пьяную толпу в предельном ее безобразии, сгустив все обвинения, которые можно было предъявить "разгульному" русскому мужику, устами Павлуши Веретенникова формулирует столь ходкое у либералов обвинение:

Умны крестьяне русские,

Одно нехорошо,

Что пьют до одурения...

Павлуша Веретенников — юноша (но для мужиков — «барин»), увлеченный собиранием перлов народного творчества. Он беседует с крестьянами, они вроде бы «открываются / Миляге по душе», и ему в наивности кажется, что он понял в крестьянской жизни все. И с легкостью человека, схватившего лишь видимость, не проникнувшего, однако, в суть явления, он повторяет ходкое в либерально-дворянской среде обвинение. Ответом на эти слова и является монолог Якима Нагого, в котором раскрывается «подноготная» русского мужика, осознанная им самим. В то же время этот монолог говорит о понимании основ народной жизни и характера самим Некрасовым, поэтом революционной демократии. «Пьяненький мужик», валявшийся в канаве, вскочив, гневно выхватывает из рук барина карандаш:

Постой, башка порожняя!

Шальных вестей, бессовестных

Про нас не разноси!

И от лица «мужицкого царства» дает отповедь всем тем, кто корит крестьянина за пьяный разгул.

Образом Якима Нагого и всем содержанием его речи Некрасов дает понять, что этические и эстетические критерии господствующих классов, «белоручек нежных», неприменимы к народной жизни.

На мерочку господскую

Крестьянина не мерь, —

говорит Яким Веретенникову и поясняет:

... Люди мы великие

В работе и в гульбе!..

Якима радуют сила, размах, «удаль молодецкая» даже и в «гульбе» народной:

Пьем — значит силу чувствуем!..

Но не по хмельному разгулу нужно судить о мужике. Главное содержание его жизни составляет труд, ежедневный трудовой подвиг. Здесь-то и проявляется истинное его богатырство:

На пожне гору добрую

Поставил, съел с горошину...

Не крестьянским ли трудом «с весны оденутся, / А осенью разденутся» хлебные поля во всей матушке-Руси? Яким с ярким драматизмом рисует картину каторжного крестьянского труда, от которого «трещит крестьянский пуп». Холод, голод и непосильный труд больше надрывают силы мужицкие, чем вино. Перед величием трудового подвига крестьянина меркнет порожденная горькой долей страсть к хмельному, которая является со стороны мужика лишь его малосознательной реакцией на многие беды, обступившие его со всех сторон. В вине крестьянин ищет и находит забвение горестей, оно смягчает накипевшие в душе боль и гнев. 

Источник: Беседина Т.А. Эпопея народной жизни ("Кому на Руси жить хорошо"). СПб: "Наука" РАН, 2001