Описание и анализ драматической трилогии А.К. Толстого "Смерть Иоанна Грозного", "Царь Федор Иоаннович", "Царь Борис"

«Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис» - драматическая трилогия А.К. Толстого. Жанровое обозначение пьес, данное автором — трагедии. «Смерть Иоанна Грозного» написана в 1862— 1864 гг., впервые опубликована в «Отечественных записках» (1866 г., № 1). «Царь Федор Иоаннович» сочинялся в 1864—1868 гг., первая публикация в «Вестнике Европы» (1868 г., №5). «Царь Борис» был написан в 1868-1869 гг. и опубликован в «Вестнике Европы» (1870 г., №1).

Драматическая трилогия А.К. Толстого создавалась в эпоху либеральных реформ, когда возник всеобщий интерес к проблемам русской истории. В пору исторических сдвигов и изменений всех форм русской жизни историософская проблематика приобрела особую актуальность. В творчестве самого А.К. Толстого появление драматической трилогии во многом подготовлено его историческими балладами, работой над романом из эпохи Иоанна Грозного «Князь Серебряный», историческими штудиями. Источниками, вдохновившими А.К. Толстого на создание исторических драм, послужили древнерусские повести о Смутном времени, сочинения князя Курбского, мемуары голландского купца И. Массы, IX—XI тома «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, «История в лицах о царе Борисе Феодоровиче Годунове» М.П. Погодина, «Смутное время Московского государства в начале XVII века» Н.И. Костомарова, а также пушкинский «Борис Годунов».

Драматическую трилогию А.К. Толстого отличает строгое единство художественной композиции, в основе которой — гегелевская триада: тезис—антитезис—синтез. В историософском плане она освещает трагедию власти, в религиозно-философском — строится на несовпадении земной правды-справедливости и небесной правды-истины, в нравственно-философском — разрабатывает тему «прямого» и «окольного» пути к устроению царства справедливости на земле. Место действия пьес — Московская Русь, символическим центром которой является царский трон. Время действия — Смута. Сквозное действие строится центростремительно по отношению к фигуре заглавного героя. В центре каждой из трех пьес — образ самодержавного властителя, личность которого во многом обусловливает содержание исторического процесса, подготовлявшего Смуту: объясняет его причинность, смыслы и итоги. Образы главных героев складываются в триптих, изображающий особенности национального характера, различные его типы.

Содержанием первой части трилогии - «Смерть Иоанна Грозного» - драматург делает «начало конца» Иоаннова царствования. Действие трагедии развивается в преддверии смерти главного героя. Образ хвостатой кометы как предвестника бед отсылает к сходным образам шекспировских трагедий, а предсказанный волхвами «Кириллин день» — к «мартовским идам» Юлия Цезаря. Личный крах самого Иоанна отзывается крахом его царства: «Все кончено! Так вот куда приводит меня величья длинная стезя!» — к «невзгоде», «горестному шатанью всей Руси». Перед лицом вечности «распаденье» Иоаннова дела воспринимается как Божья кара за его неисчислимые преступления. К своему закату царь идет, обуреваемый раскаянием и великим страхом Господнего суда.

Иоанн Грозный представлен в трагедии как человек, «сгоревший в страстях» (А.К. Толстой). Все его действия по устроению Руси — постоянные «пароксизмы произвола», придающие общему колориту трагедии чувство безотрадности и придавленности. В окружении Иоанна намечаются два типа персонажей, не окончательно раздавленных страхом, не смирившихся с кровавым произволом. Выступивший со справедливыми обличениями князь Сицкий и умудренный опытом боярин Захарин-Юрьев — герой «прямого пути» в достижении цели. Честолюбивый прагматик Борис Годунов, душа которого «борьбы и дела просит», выбирает для своих целей «скользкий», «окольный» путь, «опасный для души». Он наиболее активное лицо в трагедии. Мечта о верховной власти заставляет Бориса разоблачать заговоры придворных, перекупать изменников, призывать волхвов в надежде выведать свое будущее, торопить и приуготовлять смерть венценосца. Трагедия заканчивается смертью Иоанна Грозного и первыми распоряжениями Бориса Годунова в качестве ближайшего советника нового царя. Словами «Вот самовластья кара! Вот распаденья нашего исход!» подведен моральный итог. Предсказание грядущих бедствий — в заключительных словах Захарьина-Юрьева: «Злое семя посеял ты, боярин Годунов! Не доброй жатвы от него я чаю!»

Центральная часть трилогии - «Царь Федор Иоаннович» - выступает в качестве антитезиса по отношению к ее первой части: грозного царя сменяет «святой на троне», царящий «с любовию, и с благочестьем, и с кротостью». Душевный микрокосм Федора Иоанновича — вершина треугольника власти, основанием которого стала смертельная схватка двух партий в борьбе за влияние на царя. Каждый из участников этой трагедии — и сторонник «прямого» пути, герой обороны Пскова Иван Петрович Шуйский и хитрый Борис Годунов — знает, каким в итоге должно быть справедливое устроение русской жизни. У каждого из них своя правда и своя правота, которую они защищают с остервенелой ненавистью к противнику. Длящийся спор о судьбе Руси, в котором все правы и никто не прав окончательно, определяет развитие конфликта. Эта правда-справедливость мирского устроения власти диктует логику борьбы, необходимость которой каждому из действующих лиц русской истории понятна, ими осознана и, в принципе, приемлема для них.

Но абсолютно недоступна «эвклидовым умам» окружающих, неприемлема и странна евангельская «мудрость безумия» царя Федора. Он тоже знает, но его знание — «не от мира сего». (Неслучайно отмеченное критикой сходство этого образа с образом «положительно прекрасного» героя Достоевского — князя Мышкина. Оба они — «последние в роде» и оба отмечены чертами «неотмирности».) Духовная высота личности Федора не в мудрости правителя, а в жизни «по совести», в его призвании «быть человеком». Образ царя Федора Иоанновича построен драматургом на тончайшей грани между святостью и благостностью, смирением и слабостью натуры; между юродством как определенным типом русской святости и психическим недугом. «Чистым источником» называет драматург любящую душу Федора. Но из этого источника истекает страшное событие, разразившееся над Россией долгим рядом бедствий и зол, — инспирированное Годуновым убийство царевича Димитрия. Лучшие побуждения Федора Иоанновича, его стремление «всех согласить, все сгладить», попытка выступить не в свойственной ему роли царя (знаменитое «Я царь или не царь?») приводят к финальной катастрофе: «Моей виной случилось все...». Отныне, по словам автора, «он умер для мира, он весь принадлежит Богу».

Заключительная часть трилогии - «Царь Борис» - посвящена царствованию Бориса Годунова. Начало трагедии — момент высочайшего торжества Бориса: цель достигнута, он венчается на царство. Отныне ничто не препятствует ему синтезировать лучшие черты двух предыдущих правлений и достичь гармонии целого: царить «праведно и мудро, на тишину Руси, как царь Феодор, на страх врагам, как грозный Иоанн».

Но Борис не в силах разорвать «с прошедшим связь»: тень убитого царевича Димитрия преследует его. Борис «с именем, со звуком спорить должен». Сбывается двусмысленное предсказание волхвов: «Он слаб, но он могуч... Сам и не сам... Безвинен перед всеми... Убит, но жив» (явная отсылка к предсказаниям шекспировских ведьм Макбету).

С темой невинной жертвы за грешный мир связывается тема исторического возмездия. Череда несчастий (появление Самозванца, отравление жениха дочери Христиана, недовольство бояр отменой Юрьева дня, брожение в народе и оживление разбойничества) — это расплата Бориса за прошлое, которое он не в силах ни отменить, ни искупить. По мнению А.К. Толстого, оправдание преступления высотой цели невозможно в силу абсолютности высшей правды.

Все намеченные драматургом в начале трилогии темы находят завершение в ее последней части. Показ мирского содержания правды-справедливости в свете небесной правды-истины — можно определить как сверхзадачу автора этой драматической трилогии.

Первую постановку «Смерти Иоанна...» осуществил в 1867 г. Александринский театр (Петербург). В Малом театре (Москва) премьера состоялась в 1868 г. В 1896 г. заглавную роль в трагедии сыграл выдающийся итальянский артист Э. Росси. Позднее трагедию ставили режиссеры: К.С. Станиславский и А.А. Санин (МХТ, 1899 г.; в заглавной роли — К.С. Станиславский и В.Э. Мейерхольд); Л.Е. Хейфец (Центральный театр Советской Армии, Москва. 1966 г.); Р.С. Агамирзян (Ленинградский драматический театр имени В.Ф. Комиссаржевской. 1976 г.).

Первую постановку «Царя Федора...» осуществил 12 октября 1898 г. Петербургский театр Литературно художественного общества (Суворинский). 14 октября того же года премьерой «Царя Федора...» открылся Московский Художественно-общедоступный театр: режиссеры — К.С. Станиславский и А.А. Санин; роль Федора гениально исполин И.М. Москвин. Позднее трагедию ставили режиссеры: Р.С. Агамирзян (1972 г., Ленинградский драматический театр имени В.Ф. Комиссаржевской); М.Г. Шепенко (1997 г., Камерная сцена; Москва).

Первая постановка «Царя Бориса» была осуществлена в 1881 г. в Москве. На сцене Александринского театра трагедия была поставлена в 1898 г. и возобновлена в 1900 г. На сцене Малого театра трагедия шла в 1899 и 1902 гг. В 1978 г. трагедию поставил Р.С. Агамирзян на сцене Ленинградского драматического театра имени В.Ф. Комиссаржевской, завершив тем самым свой сценический триптих по драматической трилогии А.К. Толстого.

Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. - М.: ВАГРИУС, 1998