Сочинение: Образы Раневской и Гаева в пьесе "Вишневый сад" Чехова

Пьеса «Вишневый сад», завершившая творческую биогра­фию А.П. Чехова, была сыграна актерами Художественного театра 17 января 1904 года. Автора ждала новая волна успеха, и мало кто догадывался, каких усилий этот успех ему стоил. Чехов признавался, что немножко «...нудно выходит. Совсем не то теперь надо...», потому что видел, как накануне первой русской революции «Россия гудит, как улей». А пьеса, хоть и определена была автором как комедия, игралась актерами как трагедия. И дело тут не в ошибке и непонимании. Чехов так тонко чувствовал движения человеческой души, психологию поступков, что пьесу можно толковать и как драму и как трагедию, в которой нет совсем плохих и совсем хороших людей, нет только черной и белой краски, а все построено на оттенках тонов и полутонах.

Вкус писателя проявился уже в выборе названия и места действия: вишневый сад. Вишневое деревце — символ чисто­ты, добра, надежды, и чеховский «Вишневый сад» становится одним из сложнейших символов русской литературы.

Символом счастливого детства, безмятежной жизни был вишневый сад и для героев пьесы. С разбитым сердцем возвра­щается из Парижа домой Раневская, возвращается к своим истокам. И дом, и сад, обреченные на продажу с торгов, тем не менее дарят ее теплом наступившей весны и надеждой на новую, чистую жизнь. Но мы вместе с автором понимаем, что ничего этого не будет, утраченной чистоты не вернуть. Про­шлое уходит, умирает вместе с дворянскими усадьбами и их обитателями, такими, как Гаев. Но почему-то больно щемит сердце. Ведь для состарившегося помещика, живущего здесь безвыездно, сад и дом — больше, нежели собственность. Это часть жизни. И становится понятно, почему свою привязан­ность к домашним вещам, вишневым деревьям Раневская и Гаев выражают в несколько экзальтированной форме. За воз­вышенными словами ощутима настоящая боль предстоящей потери, а слезы прощания в последней сцене и вовсе далеки от игры. Да, в этих слезах виноваты они сами, их непрактичность, неумение следовать советам Лопахина. Не могут они своими руками сгубить сад, разорвать ниточку, связывающую их с про­шлым, предать память предков. Да, они растратили жизни и средства: Гаев «все свое состояние проел на леденцах», кутил, играл на бильярде, Раневская почти до нищеты «прожилась» в Париже. Но антипатии эти неустроенные люди не вызывают. Гаев надоедлив, болтлив, но не подл, по-своему благороден. Раневская способна на любовь до самоотречения: все ее средства истрачены на человека и человеком, предавшим и обобравшим ее и дочь, но которого она в конце концов прощает. И в этой своей «пороч­ной» с точки зрения здравого смысла любви она выше «чистюльки» Пети Трофимова, пытающегося быть выше чувств, пропове­дующего абстрактное светлое будущее и такую же любовь к человечеству. И все же любя, Раневская проходит рядом и мимо дочерей Ани и Вари, бросает на произвол судьбы гувернантку Шарлотту Ивановну. Вместе с Гаевым они «забывают» в заколо­ченном доме преданного старого слугу Фирса, а ведь он тоже, как и сад, ниточка из прошлого, но живая, не символическая.

Так и сосуществуют в Раневской и Гаеве чувства и поступ­ки, казалось бы, взаимоисключающие. Но это не так. В пьесе «Вишневый сад» выявилось одно из основных качеств Чехова-драматурга: показать не «злодеев» и «ангелов», а человека во плоти. Его «хорошие плохие герои» — «хорошие, здоровые люди», но — только наполовину.

Источник: 100 сочинений для школьников и абитуриентов. М.: КЕЛВОРИ ЛТД, 1996