Меню сайта
Статьи » Литература 18 века » Княжнин Я.Б.

Анализ трагедии Княжнина "Вадим Новгородский" (подробно)

  • Статья
  • Еще по теме

В 1786 г. Екатерина II написала "Историческое представление из жизни Рюрика". В этой пьесе были использованы сведения из Никоновской летописи о событиях конца IX столетия в Новгороде.

Через три года после выхода в свет пьесы императрицы Княжнин написал трагедию "Вадим Новгородский", идя в русле предшествующей трактовки летописного сюжета. Трагедия Княжнина отличается от пьесы Екатерины, пожалуй, лишь финалом. Вадим, новгородский посадник, выступает с сообщниками против Рюрика. Заговор раскрыт. Положение Вадима трагично: он побеждён, его дочь Рамида любит Рюрика, олицетворяющего ненавистную для Вадима идею монархической власти. Особенно драматичным в идейном поражении Вадима является то, что народ не на его стороне. В последнем, пятом, действии трагедии, во время своеобразного политического диспута между "республиканцем" Вадимом и "монархистом" Рюриком народ становится на колени, упрашивая Рюрика остаться у власти.

Рюрик обращается с побеждённым Вадимом очень милостиво и уважительно. К тому же он горячо любит Рамиду. Поэтому князь старается убедить строптивого республиканца не силой, но "истиной": "Я, правы счастия умея позабыть, принужу истиной тебя мне другом быть". Но Вадим остаётся твёрдым в своём неприятии самой идеи единовластия. В финале трагедии он закалывается, проявляя личное мужество, непоколебимость духа и идейную непреклонность.

Таким образом, Княжнин написал трагедию, в которой, казалось бы, политическая победа оказывается на стороне Рюрика, а моральная — на стороне Вадима. Такое решение конфликта трагедии "Вадим Новгородский" должно было бы понравиться Екатерине II, потому что в образе Рюрика драматург изобразил вроде бы чрезвычайно привлекательного правителя — доброго и справедливого, мудрого и снисходительного. К тому же народного избранника. Следует подчеркнуть, что именно такое представление об образе Рюрика утвердилось в нашем литературоведении. И здесь мы подходим к удивительной и до сих пор (!) не прояснённой историко-литературной загадке. Если Княжнин изобразил Рюрика, носителя идеи самодержавия, положительным героем и таким образом "совпал" с мнением императрицы по этому поводу, то чем объяснить более чем вековое преследование трагедии со стороны российского самодержавия?

Бытует мнение, что монарший гнев могли вызвать декларации Пренеста, соратника Вадима:

Самодержавие повсюду бед содетель,

Вредит и самую чистейшу добродетель,

И невозбранные пути открыв страстям,

Даёт свободу быть тиранами царям.

Однако мнение это весьма спорно. Екатерина II, будучи классическим графоманом как литератор, была в то же время тонким и проницательным читателем. Она наверняка бы поняла, что историческая правота Рюрика в пьесе Княжнина "Вадим Новгородский" только выигрывает от непреклонности Вадима. Потому что терпеливые и непрестанные усилия Рюрика склонить добром Вадима к миролюбию в такой же мере украшают монарха и увеличивают симпатии к нему, в какой способствуют убеждённости в неправоте и бессмысленности противоборства мятежника. В трагедии Н.П. Николева "Сорена и Замир" содержались также выпады против тирании:

Исчезни навсегда, сей пагубный устав,

Который заключён в одной монаршей воле!

Льзя ль ждать блаженства там, где гордость на престоле!

Где властью одного все скованы сердца.

В монархе не всегда находим мы отца!...

Когда граф Я.А. Брюс попросил Екатерину II запретить пьесу на основании подобных выпадов против самодержавия, императрица преподала в своём ответе главнокомандующему Санкт-Петербурга урок продуманной, выверенной терпимости к инакомыслию:"... смысл таких стихов, которые вы заметили, никакого не имеют отношения к вашей государыне. Автор восстаёт против самовластья тиранов, а Екатерину вы называете матерью ..."

В заключительном действии трагедии Княжнина "Вадим Новгородский" происходит знаменательный диалог Рюрика с Вадимом, позволяющий глубже понять идеологическое содержание трагедии. Ведущим в споре является Рюрик. Ораторская инициатива в его руках. Он — автор тщательно продуманного сценария этого "демократизированного" спектакля и исполнитель главной роли в нём. Рюрик обращается к народу, разъясняя ему: то, что ранее (т.е. при республиканской форме правления) принимали за свободу, то на самом деле является анархией, правом на вседозволенность и проявлением вредных для общественной жизни страстей:

Вельможи, воины, граждане, весь народ!

Свободы вашея какой был прежде плод?

Смятение, грабёж, убийство и насилье,

Лишение всех благ и в бедствах изобилье.

Он рисует впечатляющую мрачную картину того общественного хаоса, который царил в Новгороде ("Граждане видели друг в друге лишь врагов"): междоусобицы, падение нравов, тяга к обогащению всеми доступными средствами, забвение честности и прочих моральных ценностей.

Несколько раз в трагедии настойчиво упоминается о том, что Рюрик вначале отказался от трона. В качестве доказательства душевной чистоты и прямодушия Рюрика об этом говорит Рамида отцу:

... Который, прекрати общественные стоны,

Отрёкся здесь ему представленной короны. —

Искренен ли Рюрик, когда он так настойчиво убеждает Рамиду и Вадима в своём равнодушии к власти? На первый взгляд, — да. Он отказался от власти, когда новгородцы просили его принять венец. В финале трагедии "Вадим Новгородский" он возвращает венец (корону) народу, демонстрируя готовность оставить трон и, более того, предлагает отдать венец Вадиму или вообще "в ничто преобратить", т.е. восстановить республику в Новгороде. Думается, однако, что в основе намерений и решений Рюрика — не "поступки сердца", но точный психологический расчёт и безусловная политическая корысть. Достаточно сказать, что он не приносит городу тишину, он искушает ею. Отрекаясь от власти в первый раз, Рюрик твёрдо знал, что к нему обратятся вновь, потому что ничто так не сплачивает людей, как надежда вернуть утраченное благополучие. И ничто так не привязывает людей к тому, кто это благополучие может вернуть.

Отверг я власть тогда ...

...Но после, как народ с стенаньем, с током слёз

Моления свои к ногам моим принёс,

Страшась опять нести мной сверженную тягость,

Принудил в долг мою преобратиться благость,

Как счастья общего залогом мой венец.

И стала власть моя отрадою сердец.

Приведенные строки — формула духовного закрепощения, раскрывающая логику отношений между самодержавием, "притворяющимся" демократией, и одураченным им народом. Становится ясно, почему Рюрик отверг власть "тогда", в первый раз. Нужно было, "искусив" порядком и благополучием, оставить на время усмирённый народ без хозяина, без твёрдой руки. Рюрик ждал, когда необходимость в верховной власти станет выстраданной, когда можно будет заручиться "молениями", когда частным образом проявленная "благость" претворится в высокий и священный долг.

Я.Б. Княжнин глубокомысленно парадоксален. Устами Рюрика он называет общественное самоуправление, коллективную свободу "тягостью". То, что было не только политической привилегией Новгородской республики, но и неоценимым нравственным достоинством, должно в сознании самодержца представляться тягостью, ношей, потому что как же иначе обосновать величие своего долга, тяжесть взятой на себя ответственности за всех?

Рюрик грубо искажает смысл случившегося. Народ, по его мнению, не теряет свободу, поручая ему властвовать над собой, а, напротив, становится свободным, отдавая ему, Рюрику, право и ответственность принимать решения. Как тут не вспомнить Ф.М. Достоевского: "Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более, чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим". Общечеловеческий смысл этих слов, произнесённых через столетие Великим инквизитором в романе "Братья Карамазовы", с поразительной смысловой соразмерностью предвосхищается в трагедии "Вадим Новгородский". Воплощая в художественном мире своей трагедии противостояние двух политических концепций, двух идеологий, Княжнин одновременно творит масштаб грандиозного философского осмысления этого противостояния, прокладывая путь к вершинам достижения художественной мысли русской литературы XIX в.

Возвращение знаков княжеской власти, сопровождаемое нарочито коротким заявлением ("Теперь я ваш залог обратно вам вручаю; Как принял я его, столь чист и возвращаю"), — заключительный и наиболее действенный, по мнению Рюрика, выпад против Вадима. Извед умоляет Рюрика изменить решение: "Оставь намеренья, их счастию претящи!" Но Рюрик и не собирается отдавать власть. Его "отречение" — ловкий демагогический ход в политической игре против Вадима.

Сразу после слов Изведа Рюрик обращается к Вадиму с итоговым вопросом:

Коль власть монаршу чтишь достойной наказать,

В сердцах граждан мои увиди оправданья...

И что возможешь ты против сего сказать?

Рюрик полагает, что убийственная сила его вопроса как раз в том и состоит, что ответа быть не может. Убеждённость Рюрика покоится на незыблемой, казалось бы, формуле: "народ всегда прав". Однако справедливость этих слов безусловна лишь в том случае, когда речь идёт о свободном народе. Единственный человек в Новгороде, кто понимает это, — Вадим. Вот почему он находит ответ, которого, по убеждению Рюрика, не могло быть. Этот ответ кажется парадоксальным и неожиданным, но только на первый взгляд. Этот ответ несёт в себе правоту одинокого человека, противостоящего тому "большинству", которое "подавляет", вызывая у него (человека) тоску, отчаяние и даже приводя к смерти. Но оно не может из правды сотворить ложь.

Ответ Вадима заключён в оценке происходящего. Народ оставил его? Нет, это он оставляет народ. Народ пренебрёг им? Нет, это он пренебрёг таким народом. У народа больше нет Вадима? Нет, это у Вадима нет больше народа:

Ты хочешь рабствовать, под скипетром попран!

Нет боле у меня отечества, граждан!

Если Рамида всем сердцем на стороне Рюрика ("предана любви"), то это не означает, что любящий отец тоже "приблизится" сердцем к будущему зятю. Нет, это означает лишь, что отец изгоняет дочь из своего сердца:

Ты предана любви и сердцем, и душею —

Итак, и дочери я больше не имею...

Но у Вадима приготовлен еще один ответ Рюрику. Самоубийство героя — не только проявление личного мужества, несокрушимости духа, абсолютной неуступчивости ненавистному противнику. Это ответ — поступок, в котором свободный человек заявляет о себе даже тогда, когда все и всё против него.

Вадим обращается к Рюрику с последним словом. Кажется, нет на свете человека несчастнее Вадима. Он перенёс унижение плена. Он одинок. Его противник в глазах тех, кому Вадим нёс счастье свободы, выглядит добрым, справедливым, благородным человеком, "отцом народа". Можно ли в таком положении вообще быть сильным? Сильнее своего врага-победителя? Можно ли отстоять свою правоту, а убеждения свои воплотить в такой поступок, который останется в памяти людей, и потому в другие времена получит достойное понимание? Оказывается, можно. Только осознание внутренней свободы и правоты делает человека настолько могущественным, что соотношение сил уже ничего не значит:

В средине твоего победоносна войска,

В венце, могущий всё у ног твоих ты зреть,

Что ты против того, кто смеет умереть?

И Вадим закалывается мечом.

В последнем восклицании Вадима самое замечательное слово -"смеет". Не "может", не "должен", а именно "смеет", потому что право последнего выбора и последнего поступка осуществляется человеком, который не утратил ни гордости, ни самоуважения.

Важно подчеркнуть, что Вадим не только (и даже не столько) мужественный смелый воин. Самое главное в том, что он прав. Как прав был Я.Б. Княжнин, который на примере трагической судьбы своего героя сумел разгадать "механизм" самодержавной власти.

Единовластие, персонифицированное в тиране, политически равно единовластию, воплощённому в "добром" монархе. В любом случае для того, чтобы выжить, монархия должна иметь дело с оглуплённым, обманутым народом, должна быть лицемерной и лживой. В этом смысле Я.Б. Княжнин буквально отразил историческую практику екатерининского правления — тирании, закамуфлированной под демократию.

Теперь можно понять, чем возмущена была императрица, чем определена была высокая и трагическая судьба пьесы Я.Б. Княжнина. Автор не просто противопоставлял носителей двух политических концепций. Княжнин провёл художественное исследование идеологии монархизма и пришёл к неопровержимому выводу о том, что в ее основе в качестве "энергоносителя" выступают демагогия и обман.

Становится понятной жестокость "разгаданного" Княжниным самодержавия, которое в гневе своём обеспечило трагедии "Вадим Новгородский" высокий и завидный удел: "Оную книгу" яко наполненную дерзкими и зловредными против законной самодержавной власти выражениями, а потому в обществе Российской империи нетерпимую, сжечь".

Валагин А.П. Вопрос и ответ: Русская литература. XVIII век. - Воронеж: "Родная речь", 1995

Понравился материал?
23
Рассказать друзьям:
Просмотров: 7011