Пролог и эпилог в литературе

Пролог и эпилог (от греч. prologos - предисловие; epilogos - послесловие). Если смотреть на пролог и эпилог с вершины сюжета, то они оказываются на самой его периферии - как подножие горы. Однако хорошие книги читаются иначе, во всяком случае, не с середины. Первые и последние страницы для нас не менее значительны, чем кульминационные.

Вызревшие в древнегреческом искусстве пролог и эпилог - продукт разложения синкретизма и памяти о нем. "Песни лиро-эпического характера представляются первым естественным выделением из связи хора и обряда", - отмечал А. Веселовский. Напротив, драматурги еще долго пользуются лирической и эпической поддержкой, понимая, впрочем, что это поддержка со стороны. Стремительное вращение драматической коллизии неизбежно вытесняло прямое сообщение и отношение за границы фабульного действия. Так возникли пролог и эпилог.

Пролог и эпилог в драме

В античной драме пролог - это звучащая по преимуществу в исполнении хора историческая, бытовая или мифологическая предыстория будущих событии, а в эпилоге закрепляется финальная расстановка сил, подводится нравственно-философский итог произведения.

Постепенно происходило неуклонное сокращение пролога и эпилога, ослабление их роли. Если в большинстве трагедий Эсхила заключения и особенно вступления были развернутыми и многоступенчатыми, то уже древнеримские драматурги подчас обходились лишь непосредственным сценическим действием. Все чаще оно осознается как самодостаточное. Вроде бы у Шекспира эпилогов еще немало, и все же в их необходимости великий писатель явно сомневается. В дальнейшем в своей привычной статической форме эпилоги надолго исчезают из драматических сочинений, да и прологи в основном становятся внесценическими: «предисловиями», "предуведомлениями", «открытыми письмами», «разборами» пьесы Корнеля, Бомарше, Гюго снабжались уже при публикации.

Пролог и эпилог в эпосе

Иначе складывалась судьба пролога и эпилога в эпосе. В традиционных эпических жанрах (эпопея, героическая поэма, сказка) лирические вступления и заключения сведены к минимуму: в «Песни о Нибелунгах», например, для них хватило двух строф, первой и последней. Коротки запев и исход и в русских былинах. Они выполняют как бы орнаментальную или ритуальную функцию: «ворота открыты - ворота закрыты». Чаще всего пролог и эпилог сказителю попросту не были нужны. Рассказ замкнут на событии, он последовательно излагает одну судьбу, одно происшествие.

В эпосе пролог и эпилог начинают утверждаться вместе с развитием индивидуального творчества. В просветительском романе (у Филдинга, Голдсмита, Чернышевского), в таком дидактическом жанре, как басня, автор стремится дать точное направление для читательского восприятия, четко установить собственную мысль. В XIX в. лирика все активнее вторгается в жанровую систему эпоса: развивается повесть с ее многообразными отступлениями от основной повествовательной линии, появляется очерк, а поэма превращается в лиро-эпическое образование. Именно в противостоянии ей и определяются теперь такие сюжетные компоненты, как пролог и эпилог. Здесь писатель высказывает то, что не может быть выражено через описание событий. Образцом поэмного эпилога является заключительное лирическое отступление о птице-тройке в первом томе «Мертвых душ» Гоголя, а пролога - авторское вступление из "Медного всадника" Пушкина. Конечно, существуют и другие формы пролога: основное действие может предваряться пейзажами (как, например, в "Крыжовнике" Чехова), обобщающим образом-символом (цветок «татарина» в «Хаджи-Мурате» Л. Толстого), притчей («Дата Туташхиа» Ч. Амирэджиби). В эпических произведениях XIX-XX вв. пролог - короткая увертюра. Он задает тон, настраивает читателя на определенную волну.

Еще чаще и, пожалуй, осознаннее используется в эпической прозе эпилог. Особенно в русском классическом романе. Эпилогом завершается большинство крупных произведений Достоевского, Тургенева, "Обыкновенная история" Гончарова. Заметим, что исключительные отступления - такие, как «Часть вторая» "Эпилога" из "Войны и мира" Толстого - здесь сравнительно редки. Обычно в романных эпилогах перед нами все те же знакомые лица. И все-таки это не просто последующие истории. Скачок через пространство и время совершался писателями-реалистами для того, чтобы раскрыть сложность характера, непредсказуемость повеления человека, оказавшегося в новой обстановке.

Поражают метаморфозы, происходящие в конце эпилога с Рудиным. На протяжении всего романа он бездействует, разглагольствует и рефлектирует, а затем погибает на парижских баррикадах с красным знаменем в руке. Эпилог существенно меняет сложившиеся читательские представления, он подводит к мысли о том, что решительно проявить себя Рудину мешала, очевидно, вовсе не натура, а обстоятельства.

Прологи и эпилоги в лирике

В литературе двух последних столетий пролог и эпилог - монополия жанров эпических, однако их можно встретить и в драматических сочинениях (в "Фаусте" Гете, "Короле на площади" Блока, «Добром человеке из Сезуана» Брехта), и даже в лирике - причем не только в лирических книгах и циклах, но и в отдельных стихотворениях.

Поэтические формы каноничны, и поэт-новатор по-своему использует их в борьбе с инерцией читательского восприятия. Завязав разговор на привычном (для читателя-собеседника) языке, он совершает потом резкие смешения, нарушает рифменное, строфическое, сюжетное ожидание. В известном цветаевском стихотворении "Тоска по родине! Давно ..." с самых первых строк нагнетается один и тот же мотив, внушается одна и та же мысль. И так вплоть до последней, десятой строфы, где происходит крутой перелом: «И все - равно, и все - едино./ Но если по дороге - куст/ Встает, особенно - рябина...» Такова концовка, в которой невысказанно, выдаваемая лишь едва дрогнувшим голосом, звучит опровергаемая тоска по родине, вполне сравнимая с эпилогом.

"Эпилоговых" произведений особенно много в лирике Ахматовой.

Источник: Литературный словарь. - М.: "ЛУч", 2007