Метонимия и синекдоха: примеры из литературы

Отличительным свойством метафоры можно считать ее готовность распространиться до сравнения. В этом смысле, противоположным метафоре тропом является метонимия (от греч. слова metonymia — переименование), которая не предполагает такого распространения. Обычно под метонимией подразумевают переименование на основе смежности путем наложения на переносное значение слова его прямого значения, т.е. замену слова или понятия другими, имеющими с ними какие-либо причинные связи.

Например, вместо произведений автора указывается сам автор: «Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал...» или, наоборот, вместо автора называются популярные герои его произведений; вместо содержимого сосуда может указываться сам сосуд: «Я три тарелки съел...»; вместо вещи — материал, из которого она изготовлена: «Не то на серебре, на золоте едал...»; вместо носителя свойства — само свойство: "вороные рванули с места...", «Аппаратура! — подсказал клетчатый»; вместо исполнителя функции — сама функция: "Левый крайний, милый мой, / Ты играешь головой!.."; вместо субъекта действия — его атрибут: «Только слышно по улицам где-то / Одинокая бродит гармонь...»; "Комдив имел под рукой сотню сабель и две сотни штыков" (т.е. сотню кавалеристов и две сотни пехотинцев). Некоторые метонимические образы бывают столь сложно зашифрованы, что декодировать их стоит немалого труда и фантазии. Пастернаковская ветка сирени, вбегающая в трюмо, не сразу признается, что она в руках девочки.

Особая разновидность метонимии, указывающей на количественные соотношения, — синекдоха (от греч.synekdoche — соотнесение). Здесь также возможны несколько вариантов: или целое заменяет часть: «Вся земля от холода гудела...»; или часть — целое, или единственное число замещает неопределенное множество, или для этой же цели используются большие круглые числа: «Сто раз вам повторять!..», "Мильон терзаний".

Мастерски использует синекдоху в прозе Лев Толстой. Есть люди, созданные друг для друга как бы самой природой, и тогда, если им повезло встретиться, они понимают друг друга без слов. Таковы Кити Щербатская и Константин Левин в «Анне Карениной» (чего стоит их разговор с помощью начальных букв подразумеваемых слов в кульминационный момент любовного объяснения!). Задолго до того, как герои счастливо обрели взаимное чувство, оно уже пробивает себе дорогу через улыбку Кити. В дальнейшем, развертывая сцену свидания на катке, писатель неустанно сравнивает многозначительную улыбку героини, говорящую и обещающую, вопреки недалекой работе ее мысли, больше слов, — с солнечными лучами.

Источник: Федотов О.И. Основы теории литературы: Учеб. пособие для вузов: В 2 ч. - М.: ВЛАДОС, 2003. - Ч.1