Подробный анализ рассказа "Один день Ивана Денисовича"

Повествование построено как документально точный, подробный рассказ об одном из 3653 дней лагерной жизни отбывающего заключение в 1951 г. Ивана Денисовича Шухова, имеющего личный лагерный номер Щ-854. Из воспоминаний героя и слов автора-повествователя узнаем, что Шухов — крестьянин, ушедший рядовым на войну 23 июня 1941 г., в феврале 1942 г. попавший в окружение и 2 дня пробывший в фашистском плену, из которого бежал «к своим». За 2 дня плена он был осужден за «измену Родине» на 10 лет, из которых 7 лет был в лагере на Севере на лесоповале, и теперь, во время действия рассказа, работает каменщиком в новом лагере. Действие развивается на протяжении 17 часов — от подъема в 5 часов утра до отбоя в 22 часа. Автор показывает распорядок жизни лагеря и отношения начальников и заключенных в типичных ежедневно повторяющихся ситуациях — подъем, завтрак, построение заключенных и отправка их на работы, труд Шухова и его бригады на кладке стен строящейся ТЭЦ, перерыв на обед, окончание работ, построение и возвращение в лагерь, ужин, вечерняя проверка и отбой. Изображение поступков героя в этих ситуациях, его реакции на окружающее, исследование его мыслей и чувств становятся для автора способом создания характера Шухова. Своеобразным комментарием к судьбе главного героя, расширяющим рамки действия рассказа, выступают воспоминания товарищей Шухова по заключению и авторские суждения об их судьбах, позволяющие показать картину трагедии народа в тоталитарную эпоху. Герой предстает личностью выстоявшей, сохранившей в себе прекрасные человеческие качества вопреки эпохе и судьбе.

Обстоятельства публикации рассказа являются ярким и беспрецедентным примером существования искусства в советскую эпоху. Рассказ был написан в 1959 г. и назывался «Щ-854 (Один день одного зека)». По признанию автора, это была попытка «что-нибудь такое написать, чего пусть нельзя будет печатать — но хоть показывать людям можно! хоть не надо прятать!». После XXII съезда партии Солженицын решает передать рукопись в «Новый мир» главному редактору А. Т. Твардовскому. Он и редколлегия журнала решили рукопись обязательно напечатать, но преодолеть цензуру рассказ Солженицына, несмотря на все усилия Твардовского, не смог. Не помогло даже изменение авторского названия рассказа на более нейтральное — «Один день Ивана Денисовича». Твардовскому удалось передать рассказ для прочтения Хрущеву. Хрущеву рассказ понравился, но даже он решил провести решение о его печатании через Политбюро ЦК КПСС — столь небывалым был материал произведения. В октябре 1961 г. на заседании Политбюро решение об опубликовании рассказа было принято. В ноябрьском номере «Нового мира» за 1962 г. рассказ впервые увидел свет. «Один день...» произвел оглушительное впечатление на своих первых читателей, он стал событием огромной важности не только в литературе, но и в общественной жизни эпохи. Чем это было вызвано?

Прежде всего, Солженицын строил свой рассказ на материале недавнего страшного исторического прошлого, которое старательно замалчивалось. Это было первое подлинное слово правды о пережитой народом трагедии. В этом слове правды современники видели надежду на окончательное преодоление прошлого.

Вместе с тем писатель обращался в рассказе к теме новой и казавшейся невозможной в официально существовавшей литературе советской эпохи — судьбе личности, судьбе народа в условиях тоталитаризма.

Принципиальное значение имел авторский точный выбор социального статуса главного героя. Иван Денисович Шухов — бывший крестьянин-колхозник, бывший рядовой боец Красной Армии. Он тот, кто прежде всего и составляет понятие «народ». Но по официальной терминологии эпохи, Шухов — «враг народа». «Врагами народа» также являются в рассказе люди разного социального положения, национальности, вероисповедания. Солженицын подводил своих читателей к мысли, что в эпоху тоталитаризма усилиями власти врагом народа объявлялся сам народ, а одной из целей режима, называвшего себя «народной властью», становилось истребление своего же народа. К такому осмыслению исторического прошлого, к такой его оценке не была готова ни либеральная общественная мысль эпохи 60-х гг., ни советская литература.

Кроме того, в литературу советской эпохи вошло произведение, вступавшее в конфронтационные отношения с канонами соцреализма. Солженицын выдвигал на первый план частное, индивидуальное при полном отсутствии контекста борьбы за общее светлое будущее. Писателем отдавалось явное предпочтение вечному, неизменному, а не новым временным классовым «ценностям». В рассказе изменялось понятие гуманизма, его единственно возможного тогда позитивного определения — «социалистический».

«Положительный герой» рассказа не обладал обязательным набором качеств, необходимых для положительного героя литературы соцреализма. У Шухова нет ни «идейной зрелости» и «беззаветной преданности делу компартии», ни стремления делом доказывать преданность коммунистическим идеалам и утверждать их в жизни, в его сознании классовое и общественное не доминирует над личным.

В рассказе «Один день Ивана Денисовича» Солженицын поставил целью показать жизнь народа на пределе возможного, показать страдания и боль народа, сохранившего, несмотря ни на что, мужество, не сломавшегося, души своей не растратившего.

Какими же чертами и свойствами характера наделяет главного героя писатель?

«Краеугольным камнем» личности Шухова становится его отношение к труду. Физический труд для героя — естественное состояние в жизни, привычная сфера существования. В лагере заключенный встречает только тяжелый, изнуряющий и изматывающий физический труд. Это главная сфера лагерного существования. Но благодаря своему отношению к труду, своему жизненному опыту Шухов оказывается человеком, не выбитым из жизненной колеи. Герой привык работать честно, на совесть, забывая, где и для чего он работает. Такое отношение к труду дает герою внутреннюю свободу. Так работает Шухов в сцене кладки стены на строительстве ТЭЦ.

Герой Солженицына переимчив к ремеслам. В прошлом крестьянин, он становится первоклассным каменщиком. Он и в «свое, не казенное» время — полтора часа в день, шьет «кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички», шьет тапочки «из тряпок давальца», кому-то латает телогрейку, делает для своих ремесленных занятий инструменты. Тем самым у героя образуются прочные многообразные связи с окружающей жизнью, он оказывается в ней прочно укоренен.

Кроме того, привычка к труду сообщает благородство личности Шухова. Он, как и другие в заключении, испытывает нужду в самом необходимом. Но для облегчения жизни и удовлетворения самых скромных потребностей Шухов не становится ни стукачом, ни «шестеркой», не опускается до вылизывания мисок и разгребания помойных ям в поисках объедков. Все необходимое ему он получает единственно возможным для него честным способом — он продает свой труд. У героя есть даже специальное слово, определяющее его действия,— «подработать». Так, на «подработанные» два рубля он покупает табак у латыша, заняв очередь за посылкой для Цезаря Марковича, получает в благодарность лишнюю пайку хлеба.

Иван Денисович не способен к решительному противостоянию и отчаянному сопротивлению. Он наделен долготерпением. Все страшные и жестокие несправедливости, случившиеся с героем, не вызвали в нем ожесточения, не превратили его в мизантропа или оппозиционера. Герой живет в таких условиях, где оптимальным принципом существования оказывается звучащий в рассказе: «...кряхти да гнись. А упрешься — переломишься». Приспособление к лагерной жизни Ивана Денисовича — это приспособление миллионов русских людей к суровой и драматической истории, это приспособление к вечному отсутствию достатка, суровым трудностям быта, испытаниям. Приспособление — это черта общества, живущего в условиях тоталитарной власти.

Шухов обладает живым практическим умом и смекалкой, что раскрывается прежде всего в его подходе к работе и отношению к окружающему. Герой готов пойти на хитрость, когда ему удалось «закосить» две лишние порции. Но хитрость героя никогда не направлена во зло ближнему, никогда не ставит целью обмануть товарища.

Сорокалетний герой Солженицына обладает удивительной житейской мудростью, внутренней гармоничной нравственной мерой. Он не беспощаден и не безогляден в осуждении человеческих пороков и слабостей. Так, Шухов все же смог разобраться и пожалеть «шакала» Фетюкова. Иван Денисович, человек малообразованный, способен находить ответы на самые сложные нравственно-философские проблемы бытия. Об этом свидетельствует спор Алешки-баптиста и Шухова о вере. «Охотно веря в Бога», «остро, возносчиво» в отчаянную минуту молящийся про себя «Господи! Спаси! Не дай мне карцера!», ибо Бог — последняя надежда героя, Иван Денисович отказывается верить в рай и ад. На первый взгляд герой отрицает традиционные представления о добре и зле, о добродетели и грехе. Но чем это вызвано и по каким нравственным законам живет Шухов? Автор показывает, что у героя под воздействием современной ему эпохи, у героя, обладающего страшным жизненным опытом, оказываются скомпрометированными в сознании традиционные представления об аде и рае. Он познал «земной ад» — лагерь, и в этом аду рядом с истинными грешниками — уголовниками оказались люди невинные, как и он сам. Для честного человека, каким является Шухов, остается одна нравственная заповедь — жить по совести. Совесть для Шухова есть вложенный Богом в душу человека нравственный закон. Честно, по совести, в согласии с Богом и живет герой Солженицына.

Иван Денисович трезво оценивает свое настоящее и будущее. Он «не больно верит», что срок его закончится через два года, что приближается освобождение: «Кончится десятка — скажут, на тебе еще одну. Или в ссылку». Умом Шухов понимает это, но в душе продолжает жить надежда. Точно высчитаны все дни, которые он должен провести в заключении: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось». Внутренний конфликт разума и чувства героя создает особый трагический эффект рассказа: невинно страдающего, оставшегося в бесчеловечных условиях лагеря человеком, Ивана Денисовича не ожидает скорое избавление от мук. Однако всем ходом повествования Солженицын доказывает, что такой герой, как Шухов, и такой народ, представителем которого он является, достоин лучшей жизни. Судьба героя становится обвинением исторической эпохе.

Солженицын вспоминал о зарождении замысла рассказа: «Просто был такой лагерный день, тяжелая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир — одним днем. Конечно, можно описать вот свои десять лет лагеря, там, всю историю лагерей, — а достаточно все в одном дне собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного... человека с утра до вечера. И будет все».

Какими же художественными средствами удалось Солженицыну показать в одном дне героев всю их жизнь, и шире — в одном лагерном дне — трагедию народа в тоталитарную эпоху?

Автор раздвигает сюжетные рамки рассказа, вводя воспоминания героев и суждения повествователя. Так, из воспоминаний Шухова и слов повествователя мы узнаем историю жизни героя. Этот же прием использует Солженицын, рассказывая о судьбе бригадира Тюрина, кавторанга, латыша Кильдигса и других героев.

Функцию расширения рамок повествования несут в рассказе эпизоды лагерной жизни. Даже небольшой эпизод наделяется важнейшим смыслом. Так происходит, когда во время ужина Шухов замечает старика каторжника, принадлежащего к дворянскому сословию и разительно отличающегося от остальных заключенных. Мы узнаем лишь его лагерный номер — Ю-81, что приобретает в рассказе символический смысл. Номер — знак уничтожения личного имени, знак попытки уничтожить личность человека. Но подлинная сильная личность неуничтожима. О каторжнике сказано: «по лагерям да тюрьмам сидит несчетно, сколько Советская власть стоит». Он становится своеобразной живой вехой отсчета массовых репрессий. Вместе с тем массовые репрессии предстают как характерная черта и обязательная примета Советской власти.

Страшные вехи истории советской эпохи предстают перед читателем из воспоминаний персонажей. Так, из рассказа Тюрина мы узнаем о трагедии, пережитой народом в коллективизацию, и о репрессиях в армии. Дополнением к рассказу бригадира станут воспоминания кавторанга Буйновского о событиях на флоте в период войны. Рассказы повествователя о судьбах латыша Кильдигса и эстонцев, украинцев-бандеровцев покажут трагедию народов, «присоединенных» к СССР.

Сроки, отбываемые заключенными (10, 19, 25 лет) показывают тупую жестокость тоталитарного режима. Читатель узнает и о других лагерях, о существовании Архипелага ГУЛАГ, что позволяет судить о масштабах репрессий.

Ужас жизни, трагедия человеческого существования при тоталитаризме передаются Солженицыным тем, что вопиющее предстает в восприятии героев рассказа как норма жизни. Страшный день, прожитый Шуховым в лагере, кажется герою ничем не омраченным, «почти счастливым».

Еще одним приемом, позволяющим автору расширить рамки повествования, является введение в рассказ большого числа героев. Человеческий мир рассказа «Один день Ивана Денисовича» пестр, сложен, противоречив, здесь встречаются яркие, запоминающиеся характеры. Солженицын создает широкий социальный срез эпохи. Автор не делит своих героев на «простых» людей и «интеллигентов». Для него существует более принципиальная мера — это люди труда и люди, паразитирующие на чужом труде, люди, волею обстоятельств вынужденные приспосабливаться, чтобы выжить, и приспособленцы, любыми путями выторговывающие себе послабления. К последним принадлежит бывший московский кинорежиссер Цезарь Маркович. В этом образе автор вылепил обобщенный образ той части интеллигенции тоталитарной эпохи, которая научилась сочетать рассуждения о возвышенном с грязной прозой деляческого существования. Но, наряду с этим, в рассказе показана и другая часть интеллигенции в образах заключенных Х-123 и кавторанга Буйновского. Первый — старик каторжанин — относится к несломленному поколению российской интеллигенции. В споре старика каторжанина с Цезарем о творчестве Эйзенштейна звучат слова, являющиеся творческим и гражданским кредо и самого Солженицына: «Гений не подгоняет трактовку под вкус тирана». В этих словах звучит мысль о невозможности свободы творчества в эпоху тоталитаризма. Позиция же Буйновского, обвиняющего Эйзенштейна в красивостях и отступлении от жизненной правды в фильме «Броненосец Потемкин», так же близка самому автору. Солженицын писал о героях своего рассказа: «...все из лагерной жизни, с их подлинными биографиями». Солженицын принципиально отказывается от изощренных изобразительных средств, считая их невозможными и недопустимыми в рассказе о народной трагедии.

Одним из авторских способов расширения рамок повествования является и то, что Солженицын сообщает герою Шухову свой личный лагерный номер — Щ-854 и свою лагерную профессию — каменщик. Голос автора-повествователя звучит наравне с голосами героев рассказа, его знание перипетий их судеб объясняется общим жизненным опытом, его оценки совпадают с позицией героев, что было отмечено выше, и, в частности, со взглядами Шухова. Тем самым автор присоединяет и свою судьбу к судьбам героев рассказа, в итоге — к судьбе народной.

Важную идейно-художественную функцию в реализации замысла рассказа выполняют композиция произведения и его язык. Солженицын не делит произведение на главы и части. Рассказ об одном дне жизни героя предстает как временной поток, длящийся непрерывно и неотступно. Писателю удается передать особую напряженную атмосферу лагерной жизни. Хронологическое развитие сюжета, где каждое последующее событие с неотвратимостью определено предыдущим, призвано подчеркнуть особую нравственно-психологическую нагрузку, испытываемую героями. Заключенные лишены права на ошибку. Один неверный шаг может стать роковым и с неизбежностью изменить всю последующую жизнь. Исправить ничего невозможно. Не все герои рассказа выдерживают это испытание. С ним справляются Шухов, Тюрин, Кильдигс и другие герои.

Язык героев повести и автора — особая стихия произведения, полная богатства, своеобразия и пластичности. Язык автора неотличим от языка главного героя — Шухова, все в рассказе как бы предстает увиденным его глазами. По своему характеру повествование приближается к сказу. Солженицын моделирует особенности устной речи, широко используя в лексике просторечия, вульгаризмы, пословицы и поговорки. Однако просторечие автора мастерски сочетается с современным литературным языком. Это сочетание позволяет сделать рассказ осязаемым, непосредственным и искренним.

Особую роль автор отводит в языке рассказа лагерному жаргону. Солженицын вводит жаргонизмы дозированно и взвешенно. Их задача — не эпатировать читателя и не демонстрировать свободное владение специфической лексикой. Целью введения лагерного жаргона в язык рассказа является создание у читателя впечатления подлинности описываемых событий. Рассказ завершает словарь жаргонизмов, составленный автором и переводящий значения слов с «лагерного языка» на русский. Это особый авторский прием, не только позволяющий читателю лучше понять произведение, но и подводящий к мысли о существовании особого мира, обитатели которого создали даже свой язык — язык Архипелага ГУЛАГ.

Рассказ «Один день Ивана Денисовича» продемонстрировал мастерство писателя, в столь малых пределах сумевшего достигнуть широкого охвата жизни, раскрыть многосторонний и живой мир, в котором мы узнаем людей, несущих в себе типические черты эпохи, существенные для понимания исторического времени, мир со множеством оттенков, отношений, выходящих за рамки «лагерной темы».

Источник: Русская литература XX века: Пособие для старшеклассников, абитуриентов и студентов / Под ред. Т.Н. Нагайцевой. - СПб.: "Нева", 1998