Действие повести «Казаки» (1863) начинается в московском ресторане Шевалье, где приятели-дворяне провожают Дмитрия Оленина, решившего «ехать на Кавказ и юнкером». Современные критики прекрасно уловили, к какой литературной традиции принадлежал этот герой повести «Казаки», из «светского общества» устремившийся на Кавказ.

«Севастопольские рассказы», анализ которых представлен в статье, делятся на следующие 3 части: «Севастополь в августе 1855 года», «Севастополь в декабре месяце» и «Севастополь в мае».
Многие события обороны Севастополя в 1-й части видятся нам глазами поручика Козельцова, а также его младшего брата Володи». Оба брата в конце первой части погибают — старший Козельцов в геройской атаке, закончившейся нашей победой, а Володя на батарее, захваченной французами.

Как и многие другие писатели того времени, Л.H. Толстой начал с работы в художественно-документальных жанрах. Но при этом его литературным дебютом стала художественно-автобиографическая трилогия «Детство» (1852), «Отрочество» (1854), «Юность» (1857). Тяга к мемуаристике в молодом авторе — явление весьма редкое.

Если в критике с оглушительным успехом у читающей публики выступили продолжатели идейного дела В.Г. Белинского, призывавшие писателей к вскрытию общественных «язв», социальному обличению и произнесению «приговора» над российской действительностью, то в сфере прозы писатели-«шестидесятники» проявили себя как явные наследники натуральной школы 1840-х годов.

Художественное творчество Чернышевского Николая Гавриловича, сына саратовского священника, невелико по объему (им закончены романы «Что делать?» и «Пролог»), но, безусловно, требует отдельного разговора. Этот наделенный большими и разнообразными природными талантами человек, мыслитель-социалист и влиятельный литературный критик был одной из наиболее ярких и незаурядных фигур России XIX в.

Творчество Островского сегодня входит в школьную программу, его знают и любят многие наши соотечественники. Александр Николаевич Островский — драматург, уроженец Москвы, сын адвоката и внук православного священника. Обучался он в Московском университете, на юридическом факультете (не закончил), служил в московских судах, затем стал профессиональным театральным деятелем и писателем-драматургом.

Монтень много писал о себе, иногда даже, пожалуй, несколько навязчиво, рассказывая о некоторых подробностях своей жизни и бедах своего бренного тела, без чего, кажется, можно было бы и обойтись. Но из песни слова не выкинешь. И каждому человеку приходится как парить в небесах и властвовать над природой, так и чувствовать свое великое ничтожество и пригибаться к земле под тяжестью непреложных законов той же матери-природы.

Монтень взял в качестве объекта для наблюдений и размышлений человека в самом общем его значении. В том, что относится к области, так сказать, философии человека, он не позволил себе никаких умолчаний, никаких домыслов, никаких привнесений.

Монтень обильно цитировал. Особенно в первых двух книгах. В последней — третьей — цитат становилось все меньше и меньше. Пожалуй, своей первоначальной славой «Опыты» были обязаны этим цитатам и многочисленным историческим примерам. Перед читателем открывался особый мир, мир своеобразной экзотики. Древний Рим и Древняя Греция. Древний Египет и Индия, страны Западной Европы и народы первобытной культуры.

Скептицизм Монтеня предопределял и манеру его письма, и композицию его глав, да и самих рассуждений. Монтень, предельно ясный, умеющий говорить без обиняков, часто блистательно неуловим. Вот-вот, кажется, вы ухватили мысль и ту магическую ниточку, которая связывает самые с виду разрозненные примеры, ссылки, намеки, — как вдруг неожиданный пируэт, и вы снова в самом забавном неведении того, к чему же клонит автор.