Меню сайта
Статьи » Теория литературы и др. » Теория литературы

Романтика в литературе (русской и зарубежной)

  • Статья
  • Еще по теме

Определяя суть романтического мироощущения, романтического пафоса, В. Белинский писал, что романтика «есть не что иное, как внутренний мир души человека, сокровенная жизнь его сердца». Сфера ее — «вся внутренняя, задушевная жизнь человека, та таинственная почва души и сердца, откуда подымаются все неопределённые стремления к лучшему и возвышенному, стараясь находить себе удовлетворение в идеалах, творимых фантазиею».

Определение Белинского оказалось точным. Из всех разновидностей пафоса романтика в наиболее чистом виде выражает стремление человека к возвышенному идеалу, который либо вовсе не осуществим в действительности, либо уже ушёл в прошлое, либо не нашёл пока в жизни совершенного воплощения. Романтика — это мечта, это душевный эмоциональный порыв личности. Одновременно она предстаёт как своеобразная форма ориентации человека в действительности: она помогает отчётливей осознавать несовершенство существующего и напоминает о той высшей норме, к которой следует стремиться. Романтика устанавливает некоторую систему возвышенных ценностей, даёт критерии для оценки настоящего с позиций самых высоких, абсолютных требований.

Лермонтов в стихотворении «Бородино» судит свое поколение с позиций идеала патриотического самопожертвования, создавая высокий романтический образ героев 1812 года. Несоответствие современного человека былой нравственной высоте вызывает презрительный рефрен:

Да, были люди в наше время:
Не то, что нынешнее племя!
Богатыри — не вы!

Тот же Белинский подметил, что романтика в смысле эмоционального порыва к идеалу существовала в литературе и культуре во все эпохи. Следовательно, это универсальная, общечеловеческая категория культуры.

Однако характер и содержание романтического мироощущения в разные эпохи существенно отличались. Ещё в конце XVIII — начале XIX в. чётко обозначились две разновидности романтического мироощущения: в первом случае идеалы носили абстрактный характер, были заведомо неосуществимы в реальности и поэтому резко противопоставлялись ей; во втором — так или иначе соотносились с действительностью, осознавались как возможная (хотя, может быть, и отдалённая) перспектива.

Романтиками первого типа были Шелли, Ламартин, Шиллер, Жуковский... Их произведения были проникнуты мечтательностью, которая не допускает даже возможности осуществления идеала в реальности, да вряд ли и желает этого. Мечта и действительность абсолютно отделены друг от друга. Поэтому романтический пафос часто окрашен в элегические, а иногда и трагические тона. Так, во многих балладах Жуковского мечта поэта устремляется в потусторонний, загробный мир, где только и возможна совершенная, нравственно чистая любовь.

К романтикам второго типа можно отнести Байрона, Гюго, Рылеева, молодого Пушкина... Их идеалы носили более конкретный характер, лежали в основном в сфере гражданской, социальной. Поэтому и мечта в романтике такого типа — это мечта о высоком героическом подвиге, о действенном и часто жертвенном служении возвышенному идеалу.

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг! Отчизне посвятим 
Души прекрасные порывы!

(Пушкин)

 Неоднозначны функции романтики в культуре, общественной жизни. С одной стороны, она напоминает людям о возвышенном, возбуждает в обществе энергию, стремление, порыв. Романтика, несущая в себе подобный заряд, способна создавать образы большой эмоциональной силы: таков горьковский Данко, таков, например, красноармеец в светловской «Гренаде», который «хату покинул, пошёл воевать. / Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать», и погиб за этих испанских крестьян в степях Украины. Лучшие герои мировой литературы — в той или иной степени романтики: своим бытием они утверждают высокие человеческие ценности. Романтика в этом качестве не чужда и реалистическим по методу произведениям: повестям и романам Тургенева, Достоевского, Диккенса, пьесам Островского. Чехова, Шоу, Ибсена.

С другой стороны, романтика, отвлечённая от реальности, может играть в культуре и прямо противоположную роль. Энергия культуры начинает уходить в сферу мечты, не считающейся с жизнью, в область возвышенного созерцания, не допускающего настоящего действия. Тогда романтика «расслабляет» культуру, понижая ее жизнеспособность. В таком качестве она встречает активное противодействие со стороны «здравого смысла», «практического разума», что выражается в скептицизме, иронии, требовании проверять романтический идеал жизненной прозой. Подобного рода коллизии между романтическим и трезвоскептическим, «деловым» мироощущением мы неоднократно встречаем в литературе: достаточно вспомнить Онегина и Ленского, дядю и племянника Адуевых из «Обыкновенной истории» Гончарова, Базарова и Аркадия в «Отцах и детях» Тургенева, Лопахина и Трофимова в чеховском «Вишнёвом саде». Тут уже ирония выступает в роли возбуждающего культурного «фермента», не давая личности и культуре замкнуться в мире отвлеченных возвышенных переживаний, оберегая от самолюбования и самоуспокоенности.

Особенное место в культуре занимает романтика ложная, которая эксплуатирует внешне эффектные романтические формы и атрибуты, не обеспеченные запасом действительно глубоких переживаний и подлинно возвышенных идеалов. Так, в романтические одежды загадочных страдальцев рядятся внутренне пустые Грушницкий («Герой нашего времени») и Солёный («Три сестры»), романтическая патетика явственно звучит в речи циника и демагога Моментальникова из «Бани» Маяковского. Эта псевдоромантическая поза, давно получившая название «дешевой романтики», несет в себе существенную опасность для культуры не только потому, что за ней часто скрывается духовная пустота, но главным образом потому, что позволяет в красивой и привлекательной форме проповедовать идеалы, прямо противоположные возвышенному благородству подлинной романтики.

В обиходной речи синонимом слову «романтика» нередко служит слово «романтизм», но следует помнить, что с научной точки зрения это разные понятия. Романтика — это универсальное в мировой литературе явление, романтизм — конкретно-историческое, связанное с культурной эпохой конца XVIII — начала XIX в. Поэтому говорить, например, о «романтизме» Маяковского, Светлова, Асеева невозможно: в их творчестве нет ни одного признака романтического направления. Они — романтики по мироощущению и преобладающему пафосу, а не по методу или принадлежности к направлению; это не романтизм, а романтика.

Источник: Поэтический словарь. - М.: ЛУч, 2008 

🔍 смотри также:
Понравился материал?
4
Рассказать друзьям:

другие статьи появятся совсем скоро

Просмотров: 6360